Волков. Велесова ночь - Валерий Пылаев

шефа болезненной: он дернул ремень автомата, нахмурился, отвернулся и засопел.

Я не стал давить. Просто ждал. Какими бы ни были причины побега из родного мира, едва ли в их число входил страх. Подобные нам живут столетиями и видят смерть слишком часто, чтобы ее бояться. Боль, раны, поражение — все это мы видели и чувствовали тысячи раз, в конце концов отрастив броню даже на том, что обычно называют душой. Шефу хватило бы упрямства схлестнуться с самым опасным противником. С минимальными шансами на победу или вообще без таковых.

И если уж он выбрал бегство, ему или не оставили другого выхода, или любая альтернатива была многократно хуже смерти.

— От кого прячусь? — Шеф посмотрел на меня исподлобья и снова принялся поправлять ремень не плече. — А ты будто не знаешь. Сам, небось, не от хорошей жизни сюда провалился.

— Не от хорошей, — кивнул я. — Тебя искать пошел. Думал — вдруг расскажешь, что у вас там такое случилось, что весь Петербург третий год на ушах стоит.

— Прорывы. И твари, что людей жрут. — Шеф чуть понизил голос и огляделся по сторонам. — Это к вам еще не все лезет. А тут иногда такое страхолюдие встречается, что глаза бы не видели.

— Ты про того, что сверху? — Я поднял палец, указывая на темнеющее хмурое небо. — Крылья, хвост, с дом размером.

— Горыныч-то?.. Это я его так назвал. — Шеф едва слышно усмехнулся. — Не-е-ет, он не страшный совсем. Летает себе и летает, а в городе не охотится. Не знаю, почему. Может, вообще одну зелень жрет… Или рыбу заливе ловит.

Я не стал даже спрашивать, какая именно морская или речная живность способна утолить аппетит небесного исполина. Наверняка и в воде теперь водилось что-нибудь крупное. Впрочем, шеф куда лучше успел изучить сухопутную фауну и принялся рассказывать о ней. То ли так хотел поделиться знаниями, то ли упрямо избегал беседы на другую тему.

— Горыныч — это, конечно, в высшей степени занимательно. — Я не без труда встрял в весьма многословный монолог, посвященный всяким зубастым-когтистым. — Однако ты ведь понимаешь, что я не об этом хотел спросить?

— Пришли.

Вместо ответа шеф вдруг свернул с улицы налево и, прибавив шагу, направился к ближайшей арке, а оттуда во двор и на лестницу через дверь. Ржавую, скрипучую, однако куда более свежую с виду, чем стены развалин вокруг. Судя по неровно замазанному по краям проему, ее установили здесь не так давно. Намного позже, чем жильцы дома умерли, исчезли или превратились в кровожадных упырей.

— Сам делал? — поинтересовался я.

— А кто ж еще? — Шеф негромко щелкнул чем-то, зажигая керосинку. — С прислугой тут, как видишь, не очень.

Небольшое помещение за дверью, похоже, служило складом всякого второстепенного барахла, этаким «предбанником». Я разглядел в полумраке здоровенную бочку, пару металлических стульев и несколько ящиков, подозрительно похожие на те, что мы с Иваном отыскали в подземном бункере.

— Тут осторожнее. — Шеф поднял керосинку чуть повыше и первым зашагал вниз по лестнице. — Ступеньки скользкие. Растет дрянь зеленая, хоть что ты с ней делай.

— Без света — и растет? — удивился я.

— Ей много не надо. Воду хоть из земли, хоть из камня тянет, а упустишь — все сожрет: и дерево, и железо, и припасы, и керосин… И тебя самого сожрет.

Раньше я не слишком-то задумывался о таких нюансах, но сейчас сообразил, что истинным владыкой этого мира после катастрофы стала вовсе не зубастая фауна, а флора. Безобидная на первый взгляд, однако в конечном итоге ничуть не менее хищная. Она когда-то захватила город и уже долгие годы понемногу превращала в руины все, до чего мог дотянуться. И остатки… нет, пожалуй, даже останки цивилизации сохранились только глубоко под землей, где света не было совсем, и даже запредельной жизненной силы склизского мха все-таки становилось недостаточно.

Видимо, поэтому шеф и поселился в этом подвале. Когда очередная дверь за нами закрылась, вдоль стен одновременно вспыхнули огоньки керосиновых ламп, всего около дюжины. Сработал какой-то хитрый самопальный механизм… А может, и магия. Шеф никогда не был по-настоящему силен в колдовстве, но с местным уровнем энергии такое заклятье, пожалуй, осилил бы.

Я огляделся по сторонам и первым делом направился к стойке с оружием. Явно местного производства, сделанные еще до катастрофы, в родном мире шефа таких игрушек еще не придумали. Одна подозрительно напоминала снайперскую винтовку, а две других — то, из чего меня чуть не прикончили полчаса назад.

Старина «Калашников» изменился. Приобрел перфорированный кожух ствола, как у ППШ, слегка раздулся и округлился в области затвора, подрос в длину и обзавелся прямоугольной формы магазином. Слишком уж массивным по сравнению с привычным — похоже, промежуточный патрон в этом мире так и не успели изобрести.

Но зато рукоять, приклад и цевье из дерева оказались не просто похожими, а абсолютно теми же. Одного прикосновения к прохладной лакированной поверхности хватило, чтобы тут же снова ощутить знакомый вес оружия, его баланс, расположение всех рычажков… Я ничуть не удивился бы узнав, что и здесь автомат сошел с конвеера того же самого завода в Ижевске. Что над его созданием корпели те же самые люди, в моем мире создавшие символ чуть ли не любой войны второй половины двадцатого столетия.

— Понравилась? Забирай, у меня еще есть.

Понравилась — она. Видимо, шеф про себя называл оружие винтовкой, а не как-то иначе. Хотя объективно это скорее был пулемет, пусть и компактный, в несколько раз меньше здоровяка «Максима», который в конце прошлого века перевозили на артиллерийских лафетах.

— И где ж ты добыл такое богатство? — поинтересовался я.

— Схроны уцелели, три штуки на весь город. Может, больше, я пока не нашел. — Шеф уперся прикладом автомата в пол и тяжело опустился на скамью у стены. — Винтовки, пистолеты, патроны. Бинты с лекарствами, керосина пара бочек. Вода вся протухла, зато консервы… Гадость, конечно, но нам с тобой есть можно, не помрем.

Все примерно как я и ожидал: в подземных убежищах, куда не добрались ни Упыри, ни зеленая зараза, кое-что сохранилось. Не слишком много, но все же достаточно для одного неприхотливого и сверхчеловечески выносливого старца. Шеф сумел раздобыть все необходимое и выжил там, где без следа пропали несколько отрядов отборных солдат, которые император Александр отправил изучать этот