Бер Саша - Степь. Кровь первая Арья. Трилогия

   Полнолуние. Вторая половина июня. Знаменье. В эту седмицу случались разного рода знамения. Они не предвещали ничего хорошего, в основном плохое - но тем важнее были для людей, которые получали возможность подготовиться к неприятным событиям. Любой пустяк, на который в другой день никто бы не обратил внимания, в этот день приобретал пророческое значение. Бабы и девки в полдень шли в лес "ломать ветки". Начиналась заготовка банных веников на весь год. Веники делались из различных пород деревьев и растений. Иногда в каждый веник входило по ветке: от берёзы, ольхи, черёмухи, ивы, липы, смородины, калины, рябины и других растений. Это были ритуальные веники. Обязательно мылись и парились в банях, используя при этом для исцеления от болезней различные лечебные травы. Парились вениками из трав папоротника, иван-да-марьи и ромашки, из лютика и полыни, мяты пахучей. Варилась общая обетная каша.

   Материнская защита. Лучшая знахарка для дитя была собственная мать. Для того, чтобы лечить ребёнка, знахарка должна была совпадать с ним по крови. Если не совпадала, лечение насмарку. Мать по крови совпадала всегда. Самым верным средством считались выделения матери: слюна, слеза, моча, вода, смытая с её лица или тела. Обряд перерождения: в бане мать садила ребёнка между ног, так называемое "под роды" и обливала себя водой. Вода, стекая с её тела, попадала на ребёнка. Тем самым он защищался, очищался.

   Материнские обереги - как правило, символы имеющие отношения к родам: высушенные фрагменты около плодового пузыря, последа, тканей плода - выкидыша. Кроме этого применяли предметы с отверстиями: щепка с отверстием от сучка, камень с дыркой, игла, свёрнутая в кольцо и т.д. Обращение к материнской защите, служило средствам магической защиты не только от природных и потусторонних сил, но и от социальных.

   Седьмой день Купальной седмицы. Кузькина Мать. Завершение Купалы. Артельные мужики и ватажные пацаны сбегали в лагеря на загоны. Посикух оставляли на девок. Бабы с молодухами собирались на пиры, варили кашу-сыпчину или сборную кашу (в котёл попадало все, что каждая принесла). Пили пьяные мёды, пиво. Застолье на берегу реки сопровождалось песнями. После пьяного застолья, всем скопом вязали из соломы Кузьку - мужика импотента. Приделывали к чучелу внушительных размеров член, мягкий на ощупь и свободно болтающийся, одевали его как мужика, но называли его почему-то Матушка Кузька, то Кузькина Мать. Причём тут Матушка, причём тут Мать? После чего начинали изгаляться. В шутовской форме его кормили, поили, мыли в импровизированной бане, и во что бы то ни стало, пытались его соблазнить и с ним совокупиться. Всё это делалось хором под общий смех до слёз, но Кузька оставался холоден к их ласкам и как мужчина ничего не мог. В конечном счёте, его буквально растаскивали на соломинки, катаясь и танцуя голышом на разодранном в мелкие кусочки Кузьке, оставленной от него соломе и обрывках одежды. Даже отдельные соломинки рвали на кусочки. Считалось чем меньше кусочки, тем лучше.