Стихотворения - Николай Алексеевич Некрасов

жениться!

4

Недолго в деве молодой

Таилося раздумье…

«Прекрасной партией такой

Пренебрегать — безумье», —

Сказала плачущая мать,

Дочь по головке гладя,

И не могла ей отказать

Растроганная Надя.

Их сговорили чередой

И обвенчали вскоре.

Как думаешь, читатель мой,

На радость или горе?..

1852

Памяти Асенковой

В тоске по юности моей

И в муках разрушенья

Прошедших невозвратных дней

Припомнив впечатленья.

Одно из них я полюбил

Будить в душе суровой,

Одну из множества могил

Оплакал скорбью новой…

Я помню: занавесь взвилась,

Толпа угомонилась —

И ты на сцену в первый раз,

Как светлый день, явилась.

Театр гремел: и дилетант,

И скептик хладнокровный

Твое искусство, твой талант

Почтили данью ровной.

И точно, мало я видал

Красивее головок;

Твой голос ласково звучал,

Твой каждый шаг был ловок;

Дышали милые черты

Счастливым детским смехом…

Но лучше б воротилась ты

Со сцены с неуспехом!

Увы, наивна ты была,

Вступая за кулисы, —

Ты благородно поняла

Призвание актрисы:

Исканья старых богачей

И молодых нахалов

Куплеты бледных рифмачей

И вздохи театралов —

Ты все отвергла… Заперлась

Ты феей недоступной —

И вся искусству предалась

Душою неподкупной.

И что ж? обижены тобой,

Лишенные надежды,

Отмстить решились клеветой

Бездушные невежды!

Переходя из уст в уста,

Коварна и бесчестна,

Крылатым змеем клевета

Носилась повсеместно —

И все заговорило вдруг…

Посыпались упреки,

Стихи и письма, и подруг

Нетонкие намеки…

Душа твоя была нежна,

Прекрасна, как и тело,

Клевет не вынесла она,

Врагов не одолела!

Их говор лишь тогда затих,

Как смерть тебя сразила…

Ты до последних дней своих

Со сцены не сходила.

В сознаньи светлой красоты

И творческого чувства

Восторг толпы любила ты,

Любила ты искусство,

Любила славу… Твой закат

Был странен и прекрасен:

Горел огнем глубокий взгляд,

Пронзителен и ясен;

Пылали щеки; голос стал

Богаче страстью нежной…

Увы! Театр рукоплескал

С тоскою безнадежной!

Сама ты знала свой удел,

Но до конца, как прежде

Твой голос, погасая, пел

О счастье и надежде.

Не так ли звездочка в ночи,

Срываясь, упадает

И на лету свои лучи

Последние роняет?..

ноябрь 1854, апрель 1855

Убогая и нарядная

1

Беспокойная ласковость взгляда,

И поддельная краска ланит,

И убогая роскошь наряда —

Все не в пользу ее говорит.

Но не лучше ли, прежде чем бросим

Мы в нее приговор роковой,

Подзовем-ка ее да расспросим:

«Как дошла ты до жизни такой?»

Не длинен и не нов рассказ:

Отец ее, подьячий бедный,

Таскался писарем в Приказ,

Имел порок дурной и вредный —

Запоем пил — и был буян,

Когда домой являлся пьян.

Предвидя роковую схватку,

Жена малютку уведет,

Уложит наскоро в кроватку

И двери поплотней припрет.

Но бедной девочке не спится!

Ей чудится: отец бранится,

Мать плачет. Саша на кровать,

Рукою подпершись, садится,

Стучит в ней сердце… где тут спать?

Раздвинув завесы цветные,

Глядит на двери запертые,

Откуда слышится содом,

Не шевелится и не дремлет.

Так птичка в бурю под кустом

Сидит — и чутко буре внемлет.

Но как ни буен был отец,

Угомонился наконец,

И стало без него им хуже.

Мать умерла в тоске по муже,

А девочку взяла «мадам»

И в магазине поселила.

Не очень много шили там,

И не в шитье была там сила…

. . . . . . . .

. . . . . . . .

2

«Впрочем, что ж мы? нас могут заметить, —

Рядом с ней?!..» И отхлынули прочь…

Нет! тебе состраданья не встретить,

Нищеты и несчастия дочь!

Свет тебя предает поруганью

И охотно прощает другой,

Что торгует собой по призванью,

Без нужды, без борьбы роковой;

Что, поднявшись с позорного ложа,

Разоденется, щеки притрет

И летит, соблазнительно лежа

В щегольском экипаже, в народ —

В эту улицу роскоши, моды,

Офицеров, лореток и бар,

Где с полугосударства доходы

Поглощает заморский товар.

Говорят, в этой улице милой

Все, что модного выдумал свет,

Совместилось волшебною силой,

Ничего только русского нет —

Разве Ванька проедет унылый.

Днем и ночью на ней маскарад,

Ей недаром гордится столица.

На французский, на английский лад

Исковеркав нерусские лица,

Там гуляют они, пустоты вековой

И наследственной праздности дети,

Разодетой, довольной толпой…

Ну, кому же расставишь ты сети?

Вышла ты из коляски своей

И на ленте ведешь собачонку;

Стая модных и глупых людей

Провожает тебя вперегонку.

У прекрасного пола тоска,

Чувство злобы и зависти тайной.

В самом деле, жена бедняка,

Позавидуй! эффект чрезвычайный!

Бриллианты, цветы, кружева,

Доводящие ум до восторга,

И на лбу роковые слова:

«Продается с публичного торга!»

Что, красавица, нагло глядишь?

Чем гордишься? Вот вся твоя повесть:

Ты ребенком попала в Париж,

Потеряла невинность и совесть,

Научилась белиться и лгать

И явилась в наивное царство:

Ты слыхала, легко обирать