Неизвестно - Дженни Даунхэм-Пока я жива

Она достает из чемоданчика марлевый тампон и антисептический спрей, надевает стерильные перчатки и поднимает мне руки, чтобы протереть внутривенный катетер. Мы ждем, пока он высохнет.

-У вас есть парень? –интересуюсь я.

-Я замужем.

-А как зовут вашего мужа?

-Энди.

Похоже, ей неловко вслух произносить его имя. Я все время знакомлюсь с новыми людьми, и они никогда ничего толком о себе не рассказывают. Но при этом хотят знать обо мне всё.

Вы верите в Бога? –спрашиваю я.

Филиппа откидывается на спинку кресла и хмурится:

-Странный вопрос!

-Так верите или нет?

-Пожалуй, мне хотелось бы верить.

-А рай? Вы верите в это?

Она достает из упаковки стерильную иглу:

-Я думаю, рай-это прекрасно.

-Это еще не значит, что он есть.

Она бросает на меня строгий взгляд:

-Ну, будем надеяться, что он существует.

-Мне кажется, это все вранье. После смерти ничего нет.

Я начинаю ее раздражать. Филиппа смущается:

-А что же происходит с душой, с энергией?

-Обращается в небытие.

-Знаешь,- замечает Филиппа, -существуют группы поддержки. Там ты можешь познакомиться с другими молодыми людьми с теми же проблемами, что и у тебя.

-Ни у кого нет таких проблем.

-Ты так думаешь?

-Так оно и есть.

Я поднимаю руку, чтобы Филиппа смогла взять кровь из катетера. У меня под кожей пластик и металл; я наполовину робот. Медсестра набирает кровь шприцем и откладывает его в сторону. Крови у меня так мало, что в первом шприце она связана с физраствором. Наверно, за эти годы медсестры выкачали из меня всю кровь. Филиппа набирает второй шприц, переливает в пробирку и синей ручкой надписывает на этикетке мою фамилию.

-Готово, -поясняет она. –Через час я позвоню и сообщу результаты. У тебя есть вопросы?

-Нет.

-У тебя есть лекарства? Я могу заглянуть к врачу и взять новый рецепт.

-Мне ничего не надо.

Она поднимается с кресла и смеривает меня серьезным взглядом:

-Тесса, ты, наверно, этого не знаешь, но наше управление здравоохранения может во многом оказать тебе поддержку. Например, мы можем помочь тебе вернуться в школу, пусть даже на неполный день, на несколько недель. Мне кажется, стоит подумать о том, как можно выровнять эту ситуацию.

Я смеюсь ей в лицо:

-А вы бы на моем месте пошли в школу?

-Наверно, мне было бы скучно целый день сидеть одной.

-Я не одна.

-Конечно, -соглашается она, - но твоему отцу это тяжело.

Вот идиотка. Разве можно такое говорить? Я сверлю медсестру взглядом. До нее доходит.

-До свидания, Тесса. Я зайду на кухню поговорить с твоим отцом и уйду.

Папа предлагает ей фруктовый пирог и кофе, хотя она и так жирная, и медсестра соглашается! Нам надо предлагать гостям только полиэтиленовые пакеты на ботинки. А калитку пометить большущим крестом.

Я тихонько вынимаю из кармана папиной куртки сигарету, иду наверх и высовываюсь в окно Кэловой комнаты. Хочу посмотреть на улицу. За деревьями видна дорога. Проезжает машина. Еще одна. Проходит человек.

Я выдыхаю дым. Вдыхая, я каждый раз слышу, как свистят мои легкие. Быть может, у меня туберкулез. Надеюсь, что это так. У всех знаменитых поэтов был туберкулез; это признак глубоких чувств. Рак-это та унизительно.

Из дверей выходит Филиппа и останавливается на крыльце. Я стряхнула пепел ей на волосы, но она не заметила-прогудела «До свидания» и, переваливаясь, потопала по дорожке.

Я сажусь на кровать Кэла. Сейчас поднимается папа. Дожидаясь его, я хватаю ручку и пишу на обоях над кроватью: «парашюты, коктейли, камни, леденцы, ведра, зебры, сараи, сигареты, холодная вода из под крана». Потом нюхаю подмышки, кожу на руках, пальцы. Провожу рукой по волосам к затылку, потом обратно ко лбу, как по ворсу ковра.

Папы нет и нет. Я слоняюсь по комнате. Вырываю перед зеркалом волосок. Он темнее прежних и почему-то вьется- как на лобке. Я рассматриваю его, разжимаю пальцы, и он падает на пол. Я рада, что могу бросить лишний волос на ковер.

На стене висит карта. Океаны и пустыни. На потолке-карта Солнечной системы. Я ложусь на кровать, чтобы хорошенько рассмотреть планеты, и кажусь себе совсем крохой.

Буквально пять минут спустя я открываю глаза и спускаюсь узнать, почему папа не поднимается ко мне. Оказывается, он ушел, оставив мне у компьютера какую-то дурацкую записку.

Я звоню ему:

-Ты где?

-Тесс, ты спала.

-Но где ты?

-Выскочил по-быстрому выпить кофе. Я в парке.

-В парке? Зачем ты туда пошел? Кофе и дома есть.

-Тесс, ну хватит, мне просто нужно было побыть одному. Если тебе скучно, включи телевизор. Я скоро вернусь.

Какая-то женщина готовит цыпленка в сухарях. Трое мужчин нажимают на кнопку, соревнуясь, кому достанутся пятьдесят тысяч фунтов. Два актера спорят о дохлой кошке. Один из них шутит, что кошка «готова». Ссутулившись, я сижу перед телевизором. Выключаю звук. Ну и фигню показывают. Похоже, нам всем нечего сказать.

Я пишу Зои: «Ты где?», - и она отвечает, что в колледже, но это вранье, потому что по пятницам у нее нет занятий.

Жаль, что у меня нем номера Адамова мобильника. Я бы написала ему: «Ты умер?»

Наверно, он работает в саду. Копается в навозе, торфе и перегное. Я открываю папину «Книгу садоводства», выпущенную «Ридерз дайджест», и выясняю, что в ноябре самое время обрабатывать почву. Адаму также стоит задуматься о том, чтобы посадить орешник, потому что эти кусты украсят любой сад. Пожалуй, лучше всего подойдет фундук. У него такие большие орехи в форме сердца.

Правда, Адам вот уже несколько дней не показывается в саду.

А еще он обещал прокатить меня на мотоцикле.

Шестнадцать.

Он некрасивее, чем я думала. Похоже, моя память его приукрасила. Не знаю, почему так. Представляю себе, как бы фыркнула Зои, узнай она, что в конце концов я постучала в его дверь. При мысли об этом мне не хочется ей ничего рассказываться. Она утверждает, что от уродов у нее болит голова.

-Ты меня избегаешь, - упрекаю я Адама.

Похоже, я застала его врасплох, но он быстро справляется с замешательством:

-Я был занят.

-Правда?

-Да.

-Значит, ты не испугался, что я заразная? В конце концов, большинство ведет себя так, будто от меня можно заразиться раком или как если бы я сама была виновата, что заболела.

Адам смущается:

-Нет, ты что!Я так не думал.

-Вот и хорошо. Когда же мы поедем кататься на мотоцикле?

Адам неловко переминается с ноги на ногу:

-Вообще-то у меня нет полноценных прав. А без них я не могу брать пассажиров.

Я могу придумать миллион причин, по которым мне не стоит кататься с Адамом на мотоцикле. Мы можем разбиться. Поездка окажется не так хороша, как я думала. Да и что я скажу Зои? Но дело в том, что этого мне хочется больше всего и отсутствие прав уж точно мне не сможет помешать.

-У тебя найдется лишний шлем?-спрашиваю я.

Снова эта медленная улыбка. Обожаю ее! Неужели он только что показался мне некрасивым? Теперь его лицо преобразилось.

-В сарае. И лишняя куртка у меня тоже есть.

Я не смогу сдержать улыбки. Мне не страшно и легко.

-Тогда поехали. Пока не начался дождь.

Адам закрывает за собой дверь:

-Дождя не будет.

Мы огибаем дом и забираем из сарая вещи. Адам помогает мне застегнуть куртку, сообщает, что его мотоцикл выжимает девяносто миль в час и ветер будет холодный; тут дверь черного хода открывается и в сад выходит женщина в халате и тапочках.

-Мама, вернись в дом, -просит Адам, -ты простынешь.

Но женщина направляется по дорожке к нам. Я никогда не видела такого унылого лица-кажется, будто она утонула и вода исказила ее черты.

-Куда ты собрался? –спрашивает она, не глядя на меня. –Ты не говорил, что уходишь.

-Я ненадолго.

У женщины уморительно екает в горле. Адам бросает на нее внимательный взгляд.

-Мымы, не надо, -просит он. –Пойди прими ванну,оденься. Ты оглянуться не успеешь, как я вернусь.

Она потерянно кивает и идет обратно к дому, потом останавливается, словно вспомнила о чем-то и впервые за все время смотрит на меня- чужого человека в ее саду.

-Кто вы?- спрашивает она.

-Ваша соседка. Пришла навестить Адама.

Взгляд женщины мрачнеет.

-Да, я так и думала.

Адам подходит к ней и осторожно подхватывает под локти.

-Пойдем, -говорит он. –Тебе нужно вернуться в дом.

Она позволяет себя увести; они направляются к задней двери. Женщина поднимается на крыльцо, оборачивается и снова бросает на меня взгляд. Она ничего не говорит; я тоже молчу. Мы просто смотрим друг на друга; потом она заходит в дом и идёт на кухню. Интересно, что там будет, что они скажут друг другу?

-Она нездорова? –спрашиваю я Адама, когда он возвращается в сад.

-Поехали отсюда, -отвечает он.

Поездка на мотоцикле оказывается совсем не такой, как я себе представляла,- не то что быстро катиться с горки на велосипеде или на ходу высунуть голову из машины. На мотоцикле ты открыт всем ветра, как зимой на пляже, когда налетает шквал с моря. На шлемах стоят пластиковые щитки. Я свой опустила, а Адам нет; он это сделал нарочно.