Книга 2. Война и мир Сталина, 1939–1953. Часть 2. «О дивный новый мир…», 1945–1953 - Андрей Константинович Сорокин

стремившейся к жесткой централизации управления, и местными властями, отстаивавшими интересы руководимых ими республик. «Эстонское дело», представляя собой совокупность упорядоченных действий органов высшего управления СССР на протяжении ряда лет с целью воздействия на сознание и политическое поведение определенной социальной группы, имело признаки идеологической кампании как формы контроля и управления той или иной сферой жизни общества. Оно не было предназначено для мобилизации широких масс населения Советского Союза, будучи адресовано партийно-государственному руководству, прежде всего национальных республик (союзных и автономных).

Советское руководство уделяло особое внимание положению дел на новых территориях, инкорпорированных в состав СССР в 1939–1940 гг. Знаком такого внимания, как уже знает читатель, стало учреждение специальных органов ЦК ВКП(б) в прибалтийских республиках (ноябрь — декабрь 1944 г.)[1250] и Молдавии (март 1945 г.). В марте 1947 г. учрежденные в 1944-м Бюро ЦК по Литве, Латвии, Эстонии были ликвидированы решением Политбюро, что не избавит республики от контроля со стороны Москвы. Помимо вторых секретарей, направлявшихся в республики из Москвы, контроль осуществлялся посредством присылки туда различных групп инспекторов. Историки пока не нашли окончательного ответа на вопрос, почему именно Эстония была выбрана в качестве объекта показательной порки, но это и не столь важно[1251]. Важно то обстоятельство, что «эстонское дело» вполне вписывалось в общую политику по унификации и централизации управления в СССР и восточноевропейских странах-сателлитах, к которой перешел Сталин, когда стало понятно, что послевоенный мир вновь вступает в полосу конфронтации. Эти процессы сопровождались, как уже имел возможность убедиться читатель, мерами по дисциплинированию партийно-государственной номенклатуры.

После одной из таких инспектирующих поездок в Эстонию, состоявшейся в январе 1948 г., был подготовлен доклад «О недостатках в работе партийных организаций Эстонской ССР». Его вывод был вполне способен стать триггером для запуска широкой репрессивной кампании: «Самым опасным является то обстоятельство, что ЦК КП(б) Эстонии не возглавляет классовую борьбу в республике и не разоблачает конкретных носителей буржуазной националистической идеологии, недооценивает дело перевоспитания эстонского народа в духе советского патриотизма»[1252]. Благодаря тому, что эстонскому руководству покровительствовал ближайший на тот момент сотрудник Сталина секретарь ЦК ВКП(б) А. А. Жданов, доклад был положен под сукно. В январе 1949 г. Сталин устроил смотрины руководителей прибалтийских республик, приняв их в своем кремлевском кабинете в присутствии ряда членов Политбюро[1253]. По итогам встречи все они получили «добро» на продолжение карьеры на занимаемых постах. Секретарь ЦК КП(б)Э Н. Г. Каротамм оставил запись состоявшейся тогда беседы, отдельные фрагменты которой небезынтересно здесь привести: «На вопросе о кулаках мы остановились дольше всего. Сначала т. Ст[алин] сказал, что процент коллективизации мал и что не рано ли кулаков ликви[дирова]ть, что нужно бы 30–40 %. Во время обмена мнениями он два раза проверил, что действительно ли мы так считаем, или так просто говорим… Мы подчеркнули, что это все-таки наше мнение». И далее. «Я добавил, — запишет Каротамм, — что было также мнение Бюро ЦК, что сначала можно было бы всех наиболее враждебных кул[аков] выслать. Но — это не разрешение вопроса. Под конец Ст[алин] сказал, что — вышлем их вон. Но это нужно сделать быстро, чтобы это дело слишком долго деревню не нервировало» [1254].

В фокус внимания центральных властей Эстония вновь попадет после смерти Жданова в августе 1948 г. В прямой связи с «ленинградским делом» в августе 1949 г. был снят с работы, исключен из партии, впоследствии и арестован второй секретарь компартии Эстонии Г. Т. Кедров, в свое время поработавший секретарем Ленинградского горкома. В декабре 1949 г. в Эстонию нагрянула очередная инспекторская группа из-за многочисленных сигналов с мест. В январе 1950 г. Секретариат ЦК ВКП(б) заслушал новый доклад по итогам инспекции, мало чем отличавшийся по своим выводам от ранее цитированного доклада от января 1948 г. И на этот раз центральной фигурой адресуемых претензий являлся первый секретарь ЦК КП(б)Э Н. Г. Каротамм. Как показано в литературе, персональная направленность дела во многом объяснялась борьбой за влияние и власть в республике между различными группами местных элит точно так же, как это происходило в то же время в восточноевропейских странах «народной демократии»[1255]. Секретариат ЦК и, вероятно, Сталина не устроили резкие формулировки доклада, и после его доработки они примут более компромиссный вид.

Выводы «московских товарищей», вероятно, корректировались с учетом того, что Каротамм дважды обратился с письмами к руководителям, от решения которых и зависело дальнейшее развитие дела. 13 февраля 1950 г. он направил письмо Г. М. Маленкову, вернувшемуся к руководству кадрами, а 17-го — непосредственно Сталину. Письмо Сталину представляет собой, скорее, отчет о проделанной работе во всех сферах общественно-политической и экономической жизни, в том числе и о кадровых чистках по устранению «враждебно-чуждых элементов… случайно пробравшихся на работу в советские, профсоюзные и кооперативные органы…» Специальный раздел был посвящен покаянию за отдельные недостатки в работе Бюро ЦК КП(б) Эстонии. А завершил Каротамм содержательную часть своего письма кратким отчетом «о борьбе против эстонского буржуазного национализма». В числе достижений «немалой, хотя еще далеко недостаточной», работы он назовет «арест и осуждение 12 000 чел. антисоветских националистических элементов, высылку из Эстонской ССР в марте 1949 года большого количества кулацко-националистических элементов; увольнение за последние три года 1022 учителей по политическим мотивам; очищение профессорско-преподавательского состава вузов ЭССР от националистических элементов… разоблачение националистов и формалистов в литературе и искусстве…» Подчеркнув свою роль в этих «победах», Каротамм примет на себя ответственность за выявленные недостатки и пообещает сделать «из этого урока очень серьезные выводы для улучшения своей дальнейшей работы»[1256].

Политбюро, одобрив постановление Секретариата, намеренно никаких оргвыводов не сделает, предоставив эту возможность самим «эстонским товарищам». Товарищи поймут все правильно и на VIII пленуме ЦК компартии Эстонии в марте 1950 г. практически полностью обновят состав своего Бюро ЦК. Первым секретарем ЦК КП(б)Э вместо Каротамма станет И. Кэбин, который, вероятно, и был одним из инициаторов «эстонского дела». Масштабной чистки партийных рядов тогда не последует, дело ограничится увольнением и арестом нескольких партийных руководителей республиканского масштаба. Относительная «мягкость» чистки объяснялась тем фактом, что именно партийное руководство всех уровней оставалось главной социальной опорой советской власти в республиках Прибалтики, если, конечно, не принимать во внимание традиционно значимой для сталинской модели управления исключительную роль силовых структур. Новый руководитель республики продолжил преследование своего предшественника и его сторонников, однако в Москве понимания своей активности в конечном итоге не нашел. В начале 1952 г. деятельность первого секретаря эстонской компартии Каротамма и бывшего председателя правительства ЭССР Веймера вновь подвергнется разбору в ЦК ВКП(б), но, несмотря на жесткие рекомендации комиссии, решением высшего политического руководства они оба