Заветная тайна Крота Фердинанда - Микаэль Брюн-Арно

Обитатели «Приюта мастеров пера» один за другим выходили к столу, торопясь набраться сил перед тем, как погрузиться в свою работу.

Каждую пятницу, вечером, все жильцы устраивали литературные чтения за большим столом в саду при свете фонарей, развешанных на деревьях, или, если погода была настолько холодной, что и курицу из дома не выставишь, у кирпичного камина в гостиной. В таких случаях Элизабет пекла свой знаменитый пирог-сюрприз с шестью видами варенья, который все просто обожали. Впрочем, ничего особенного в нём не было: просто пышная булка, состоявшая из нескольких слоёв, каждый из которых был промазан вареньем из разных фруктов и ягод: клубники, малины, черники, вишни, абрикоса или персика, причём все они были выращены в саду при пансионе. Наслаждаясь этими лакомствами, один из авторов читал то, что ему удалось написать за неделю, а остальные давали ему советы, делились мнениями, восхищались или делали мелкие, но неприятные замечания; обычно их было трудно разобрать, и они свидетельствовали о страшной зависти, потому что тот, кто придирался, сам бы с радостью написал эти строчки — подобное брюзжание часто исходило от Горация, особенно в периоды «пустых страниц». Время от времени, когда выдавалась ясная ночь, Элизабет и сама любила поводить пером по бумаге — она писала поэму, в которой воспевала свою жизнь в деревне, какие-то радостные моменты или скрипучие половицы своего старого дома. Если ей случалось выпить чуть больше сливового компота, она отваживалась читать свои творения на литературных вечерах, и постояльцы неизменно награждали её доброжелательными аплодисментами. В такие вечера Лебедь Эдгар часто перелетал через забор, разделявший их владения, ел булки с вареньем, сидел, развалившись в кресле, не сводя глаз со смущённой курицы, и мечтал о том, чтобы однажды стать героем её стихов.

После завтрака у Элизабет оставалось ещё много дел: прополоть огород, развесить выстиранные простыни, сходить набрать сморчков. Сегодняшний день как нельзя больше подходил для того, чтобы развесить выстиранное бельё; ветер, поднявшийся ещё с вечера, так и бился в стены, пробираясь между досок и высвистывая забавную песенку во славу богов. Он распушил перья Элизабет, и она вдруг вспомнила о том, что случилось с ней в один прекрасный день лет тридцать назад — она не сможет забыть этот день, даже когда её перья станут белее яйца!

В тот день, когда Элизабет довелось встретиться с чем-то неизвестным, дул такой сильный ветер, что ей казалось, он вот-вот вырвет все её перья. Курица уже подошла к натянутым верёвкам с тяжёлым корытом с мокрым бельём, чтобы развесить его, как вдруг её охватило странное чувство — ей показалось, что случилась какая-то неприятность. Может быть, дело было в завтраке для её постояльцев Уильяма и Катрин — неужели она забыла подать им жареные шампиньоны к бутербродам «Ко-ко-ко»? Нет, дело было не в этом. Не забыла ли она прополоть огород, полить помидоры или поменять солому под кроватью? Нет, всё не то. Но сомнений не было — это утро было каким-то странным.

Добравшись до вершины холма, где под деревьями были натянуты верёвки, курица поставила деревянное корыто прямо на землю, развесила бельё и повернулась к своему новому дому, над которым уже развеивался утренний туман. И тут увидела на берегу реки какую-то странную фигуру, а может быть, две фигуры. Она бегом бросилась к реке, забыв захватить с собой корзинку. И там, удивившись увиденному, она вдруг поняла, что именно не заладилось с самого утра: дело было в необычном шуме, который перекрывал привычное пение реки. На берегу, раскинувшись на песке, подобно потерпевшему крушение кораблю, спал крот в очках, а рядом с ним лежала половинка скорлупы очень большого ореха. Несмотря на то, что эта история произошла очень, очень давно, Элизабет до сих пор помнила, что потерпевший кораблекрушение крот оглушительно громко храпел…

— Да, надо бы как-нибудь написать ему, — прошептала Элизабет, очнувшись от своих мыслей.

Кротовая лавка

Сколько себя помнил Крот Тортемпион, все предметы его гардероба непременно были украшены его инициалами, изящно вышитыми красными нитками. Все свитера, брюки, шарфы, перчатки, рабочие комбинезоны или бейсболки с пропеллером обязательно носили на себе эту метку, потому что так постановили требовательные родители Тортемпиона. И дело было не в том, что юный крот не мог узнать собственные вещи или что он нарочно разбрасывал их по всему лесу, а в том, что голова Тортемпиона работала, если можно так сказать, весьма своеобразно. Стоило кроту увлечься какой-то идеей, как все его мысли начинали крутиться только вокруг неё; никакие другие размышления не могли пробиться сквозь невидимую стену его фантазий. В такое время Тортемпиона можно было нетрудно выследить, ориентируясь по его одежде, разбросанной по всему лесу — это напоминало игру в поиски сокровищ. Увидев ботинок, валявшийся перед витриной магазина, было нетрудно найти пальто, повешенное на фонарный столб, словно в попытке защитить бедный фонарь на рыжиковом масле от ночных заморозков. Забытое пальто и содержимое его карманов могло помочь тому, кто решил бы пойти по следам Тортемпиона, добраться до реки, по которой уже плыл второй башмак, а потом, под деревом, на которое крот любил залезать, обнаруживались и носки. И заметьте, не брошенные как попало, а аккуратно прикрывавшие корни — Тортемпион был убеждён, что, если бы деревья носили носки, им, по всем расчётам, нужно было бы столько носков, сколько у них было корней, это же любому кроту понятно!

В тот прекрасный весенний день, когда дядюшка Лис и господин Крот продолжили своё отважное путешествие через лес, они как раз увидели полосатые жёлтые носки Тортемпиона, лежавшие возле бука и словно бы ожидавшие, что хозяин вспомнит о них и вернётся.

— Смотрите-ка, Фердинанд, как странно, — проговорил Арчибальд, походя к паре сиротливо лежавших носков, — кто-то оставил свои носки под деревом.

— Подождите, дайте мне глянуть, дядюшка Лис… Шишки-кочерыжки! Я рад сообщить вам, друг мой, что мои носки в полном порядке и находятся в моих туфлях! — с гордостью ответил крот.

— Ну, Фердинанд, я вовсе не имел в виду вас, — заверил лис, похлопывая друга по плечу. — И всё же… Любопытно, что это за зверь, который вот так оставляет свои носки в лесу.

В этот самый момент с дерева перед ними тяжело шмякнулся молодой крот.

— Вот так так! — успел воскликнуть Арчибальд, от неожиданности споткнулся и упал, увлекая за собой бедного Фердинанда, которого держал