Наследник огня и пепла. Том ХI. Кровь вассалов - Владислав Добрый

— Дай посрать сеньору Магну.

Наступила короткая пауза, потом тишина. Вопросы отпали.

Мы подошли к краю площадки. Я спрыгнул вниз, глухо ударившись сапогами о камень, и Коровиэль недовольно фыркнул где-то наверху. Сперат последовал за мной. Мы отошли немного от лагеря, оставив за спиной мерцающий огонёк костра и сонное бормотание людей.

За углом, в серебряном свете ночного светила, нас ждала она — распутная, живая улыбка на лице, волосы — струи тьмы, глаза блестят, и вся её поза — откровенное обещание.

Она стояла в серебряном свете ночного светила, и казалась такой земной, что хотелось забыть обо всём. Кожа, как молоко, волосы — тёмная река, струящаяся по плечам. Она не прикрывалась. Улыбка — дерзкая, нарочито пошлая, улыбка той, кто давно уже не человек, но научился играть в их игры.

Я слышал, как Сперат втянул в себя воздух. Его шаги за моей спиной стали неуверенными. В его душе боролись любовь, страх и восторг, но всё это глушилось одним: она здесь. Его Гвена. И пусть чудовище, но своя.

Она склонила голову набок, проводя ладонью по бедру, будто для собственного удовольствия, и тихо, почти ласково сказала:

— Вот и снова мы вместе. Вы, рыцарь с чужой душой, и ты, мой милый Сперат. Разве не забавно? Сначала убиваете моих слуг, топчете кровь моих жертв, а потом идёте за мной... Просто потому, что я выгляжу как женщина.

Она усмехнулась, и в её смехе было что-то слишком человеческое — с примесью тоски, с примесью привычки.

— Я слишком долго жила среди вас, — продолжила Гвена. — Смотрела, как вы смеётесь, как жадничаете, как любите. Я тоже научилась… немного. — Она качнула бёдрами, словно подчёркивая пошлость собственной позы. — Разве это не смешно? Древний демон играет в блудницу.

Она прищурилась и добавила уже мягче, почти задумчиво:

— Быть человеком — значит быть смешным. И в этом я нашла удовольствие.

Моя рука потянула из ножен Коготь. И в самом деле, смешно. Выманила на сиськи. Какая следующая шутка? Разорвать меня на части?

Глава 5. Ход королевы

Сперат шагнул первым. Его голос сначала дрогнул, и он на секунду запнулся. Однако дальше прозвучал твёрдо:

— Гвена...

И замолчал. Я ухмыльнулся — и снова поэт не может найти слов. Он находил слова и перед армией мертвецов, и перед самыми ужасными созданиями, какие я только мог бы вообразить. А голые сиськи делают его почти немым. Впрочем, я к нему слишком строг — во-первых, сиськи и в самом деле великолепны до потери дара речи. А во-вторых — трудно выразить словами сильные чувства. Те слова, что есть, кажутся слишком блеклыми. Это как назвать выигрыш в лотерею “выигрышем в лотерею”. Как минимум ты будешь бессвязно орать.

Гвена долгие секунды наслаждалась мучениями Сперата, который делал судорожные движения, будто пытаясь вытолкнуть слова из горла, а потом словно скользнула по воздуху. Её шагов почти не было слышно, лишь тихий шелест осыпающегося песка. Она приблизилась к Сперату, скользнула ладонями по его груди, обвила шею, прижалась всем телом. От неё пахнуло ночной прохладой, чем-то горько-сладким и тягучим, будто забродивший мёд.

Я напрягся. Рука сама собой потянулась к поясу, и я выдернул Коготь. Клинок был чернее самых глубоких теней, так щедро исчерченной ими этой красивой, серебряной ночи. Мне казалось, что он весело пульсирует темнотой, словно радуясь возможности коснуться чужой плоти.

Возможно, это было несколько невежливо с моей стороны. К счастью, Магна учили вежливо извиняться. Но никогда — сожалеть.

Но Гвена даже не повернула головы. Ни тени испуга, ни раздражения. Она продолжала гладить Сперата, чуть выгнувшись, словно под дразнящую музыку, которую слышала только она.

— Какой ты недоверчивый, Магн, — произнесла она мягко, и в голосе её сквозила насмешка. — Хотя, если честно, я понимаю.

Я ничего не сказал. Было непонятно, что она затеяла. И, хотя я опасался её как демоническую тварь, способную призвать тысячи трудноубиваемых созданий, я всё же видел в ней женщину. А с женщинами часто срабатывает одна старая уловка — молчать, пока она сама всё не скажет. Это была провальная стратегия — она привычно ударила ниже пояса.

— Магн, ты так дышишь? Так и будешь смотреть? Ты ведь смотришь. Хоть и делаешь вид, что смотришь только на моё лицо.

Я прищурился, не опуская кинжала. Даже не попытался ничего ответить. Я не знаю, что там между этими двоими. Но у меня такое чувство, что Сперату нужна другая. Кто-то помягче и без бурного прошлого. Сам, огромный как гора оруженосец, выглядел скорее счастливым. На его фоне Гвена казалась крохотной, как кошка. Он осторожно её обнял. И она, точно как кошка, с той же грацией буквально забралась ему на грудь. Уютно устроилась на его руках и обернулась ко мне, целомудренно прикрыв широкой, как лопата, рукой Сперата свою грудь. И совсем не целомудренно улыбнулась мне. Лицо Сперата над ней потеряло всякое осмысленное выражение.

— Хочешь знать правду? — её улыбка стала шире, обнажая идеальные зубы. — Я могу дать тебе ответы. Настоящие, древние. Те, которых ты ищешь, раз за разом рискуя шкурой Сператика.

Она склонила голову набок, будто слушая дыхание Сперата. Тот застыл, между блаженством и ужасом.

Гвена усмехнулась, всё ещё гладя Сперата, но теперь её глаза, тёмные и блестящие, неотрывно впились в меня.

Я почувствовал, что на секунду потерял лицо, и по нему пробежала гримаса. Рогатая сучка нашла больное место. Да, я был любопытным. Но, как мне хотелось думать, без фанатизма. И тем не менее, собирая обрывки старых сплетен, я не раз рисковал своими людьми. И они иногда гибли. Перед глазами промелькнуло воспоминание — Гвена, держащая на руках мёртвого Рудо. Тогда Гвена была не так красива. А в её лице было куда больше человеческого.

И в самом деле, если это Гвена, то с нашей последней встречи она стала какой-то... надменной? Или собой? Это сравнение прошлого и настоящего заставило меня мягко переступить, принимая позу, из которой удобнее будет нападать или защищаться. А на моё лицо, как я надеялся, вернулось моё обычное бесстрастное выражение.

— Ты думаешь, я играю с вами. Но слушай, Магн Итвис. Мир демонов просыпается.

Я сжал рукоять Когтя, но продолжал молчать.

— Тот, кого вы зовёте Императором... когда-то он был богом. А у