Хроники особого отдела - Александр Игнатьев

по двое, след в след. Не шуметь, стен руками не касаться, шёпот, какой там появится, не слушать. Ориентир, если затеряетесь, серый кабель. Вот он, начинается. Не черные, не красные. Серый! Запомнить! Искать вас никто не будет. Отстанете - сгинете. Вперед, бегом марш! Времени мало.

***

Связь в здешних краях можно назвать легендарной. Только после полной замены телефонного кабеля в середине 60-х калининградцы перестали получать регулярные звонки из Западной Германии. Должность начальника телефонного узла перестала восприниматься как наказание. Тем не менее первого начальника связи посадили за связь с американцами на десять лет, а трёх последующих просто тихо сняли и, лишив партбилетов, отпустили на просторы Родины, правда, без права посещать крупные города...

А в семидесятых электрики обнаружили в районе Закхаймских ворот ряд уложенных на почти семиметровой глубине не зарегистрированных ранее кабелей - под напряжением. Кто их проложил, осталось неизвестным, документации по этому вопросу так и не нашлось. Их обесточили. В тот же момент в польском Бронево исчезло электричество. Восемнадцать тысяч жителей дружественного государства на два долгих зимних месяца оказались без света и тепла...

Повторная попытка подключения ни к чему не привела, а потом толстые многотонные кабели странного бурого цвета просто исчезли...

***

Где-то наверху глухо бухали артиллерийские залпы. Но здесь, среди черной темени без вспышек и огней, берегли тишину. Прошедшие три страшных года войны, эти люди, несомненно, были профессионалами. В любом труде есть такая категория, а война — это труд, тяжелая, смертельно опасная работа на износ. Поэтому среди бойцов команды не бытовало заблуждение, что во мраке не бывает жизни. Просто в этой кромешной пустоте коридоров, светящихся только трассирующим следом силового кабеля, она не была заметна. Только двери железных решеток, открываемые с оглушительным грохотом в гулком густом туманном сумраке, служили напоминанием бьющимся сердцам: жизнь есть, здесь были люди, они где-то рядом и ждут.

И их действительно ждали.

Спустя километр бесконечного пути перед потерявшими ориентацию солдатами впереди, во мраке тоннеля родились крошечные огненные искры. Они мерцали в воздухе под потолком, как рой огненных пчёл, занесённых неведомым пасечником на сорокаметровую глубину пропасти. Искры охотно пожирали мрак круглых сводчатых арок, летая и кружась, точно стайка бабочек вокруг дерева с особо «вкусными» цветками.

Вдруг одна из искр отделилась от своих подруг и, покинув хоровод, стала опускаться… словно снежинка ослепительно-белого цвета – резная, прекрасная, нежная. Один из разведчиков поднял руку и доверчиво подставил ей ладонь. Снежинка опустилась и растаяла в руке, а в следующий миг коридор потряс дикий крик! Полыхнуло…

Захлебнувшийся крик, запах сгорающей плоти, ощетинившиеся оружием бойцы. Напрасно они искали в подземелье врага.

Никого. Никого…

Лишь где-то наверху отчётливо зашуршало и послышался тихий девичий смех.

— Огневица балуется, — сообщил отряду Василий Иванович. — Вы читайте молитву-то, со словом Божием сподручнее Вам будет.

— Скорость движения увеличить, не отставать. Марк замыкающий, — услышали бойцы голос командира. И, не глядя больше на игривые стаи, группа двинулась вперед.

Обидевшиеся снежинки превратились в рой и тихо плыли под сводами, словно ветер - сквознячок гнал их впереди отряда. Прошла, казалось, целая вечность, а рой вздохнул своим разбухшим слившимся краем и превратился в свет, ярким лучом подсветившим серую картину тлена и запустения.

Путь светился коричневым цветом прокаленной в печи пергаментной бумаги. Ян резко остановился и пнул ногой кирпичную стену:

— Ты забрала дань, пошла прочь, мелкая тварь! Я ведь вернусь и уничтожу.

Голос отразился тысячекратным эхом. Вместо огня на потолке появились синие умоляющие глаза, словно призывающие вернуться в какой-то призрачный чистый и ясный мир — мир детства. Горстка живых из плоти и крови бежала по гладкому полу бесконечного лабиринта, громко, старательно проговаривая слова: «Отче наш, иже еси на небеси. Да светится имя твое, да придет царствие твое, да будет воля твоя яко на небеси и на земли...»

Наконец, командир резко остановился. Из темноты возникла массивная дверь. Ян повернулся и скомандовал:

— Оглядеться. Кого нет? Лейтенант, доложить.

Идущий следом вскинулся и как-то по-звериному, скорее носом и памятью, чем другими органами чувств, кинулся выполнять приказ. Строй замыкала собака. А за ней в каких-то полусотне метров боец увидел каменную статую ухмыляющегося сатира. Человек с рогами стоял на козлиной ноге, подняв другую в неприличной позе. Да ладно поза! Глаза у статуи, глаза… они были живыми, они смотрели и видели! И от этого взгляда что-то обмирало внутри и возникало желание отступить, спрятаться…. Или перекреститься. Будучи коммунистом, лейтенант приписал увиденное причудливой игре блесков света и тумана, но на всякий случай опустил глаза и больше не смотрел за поворот коридора. Если бы он повторно поднял голову, то наверняка увидел бы, как рот мраморной статуи скривился в зловещей ухмылке...

Вернувшись, лейтенант доложил Яну:

— Один погиб. Пропало двое...

***

Из официальных сводок мая 1945 года мы знаем, что в районе Трагхайма вблизи одноименной кирхи (основанной в 1623 году и известной тем, что в 1836 году в ней Вагнер венчался с актрисой Минной Планер) нашли двух седых стариков с документами бойцов отдельного разведбатальона. Старцами заинтересовался СМЕРШ. Чудесным образом сохранился текст допроса этих людей. Они рассказали о говорящих стенах, огненном рое и белой статуе, очень похожей на статую Ганса Лютера, старшего сына Мартина Лютера, покоящегося неподалёку. Один из стариков умер. Второй, более крепкий, был увезён в Москву и там его след потерялся. В протоколе зафиксирована также история о большой чёрной собаке, которая пела волчью песню и вывела их из подземелья... Впрочем, старые города всегда имеют свои странные сказки...

Глава 14

Ещё в 1943 на Тегеранской конференции, когда даже самым ярым антисоветски настроенным элементам стало понятно, что крах вермахта – вопрос времени, Сталин объявил себя правообладателем Кёнигсберга. Он не объяснял почему. Не в его привычках не то союзникам, не то вредителям раскрывать свои планы. Объясняли дипломаты: «Земля старая славянская, кровью русских обагрённая, и России принадлежать ей должно».

Естественно, СССР интересовал незамерзающий круглый год порт на Балтике, у самого выхода в Северное море. А ещё сокровищница. По мнению огромного числа специалистов Западной Европы, именно в районе Кёнигсберга хранились и разрабатывались последние новинки техники и оружия. Здесь же находился штаб Аненербе, самые секретные архивы, отсюда в никуда уплывали подводные лодки...

А вот что в итоге досталось Советскому Союзу, не знает никто. Сталин умел хранить секреты...

Первоначально предполагалось назвать город Балтийском, но смерть Калинина изменила планы.

Как