Владыка Зазеркалья - Илья Романов

лишь скрюченные и голые деревья. Магия Драконидов выжгла саму почву, умертвив её. Это была насмешка. Презрение со стороны врага, уничтожевшего то, что так любила моя мать.

Сжав челюсти, ускорил шаг и вскоре полностью оказался в саду, быстро преодолел его и пошёл туда, где меня уже ждали. Чуть дальше от поместья находилось маленькое гладбище, где были похоронены убитые защитники и слуги. Где была похоронена моя мать.

Он был здесь. Стоял возле её могилы, словно замершая статуя. Даже в балахоне его фигура притягивала взгляд и выделялась бы среди прочих. От него чувствовалась власть, величие и сила. А ещё опасность, присущая свирепому зверю.

— Я помню тот день, когда её похоронили, — его голос неизменился, остался прежним. Звучавший с хрипотцой и угрозой. — Помню, как лил дождь, смывающий кровь и следы пожара. Помню, как ревели выжившие. Возможно, именно из-за её смерти он проиграл ту войну. Как ты сам считаешь… — повернул он голову через плечо, а во тьме капюшона полыхнули красные глаза. — Брат?

— Тебя до сих пор гложет чувство вины? Мы были детьми. Мы не могли ничего изменить.

Ромул усмехнулся и повернулся обратно к могиле. Каменное надгробие, сложенное на скорую руку, поросло мхом, но его очистили и я догадываюсь, кто это сделал. В небольшой нише находились сорваные полевые цветы. Лунная Камелия, цветущая раз три года. Любимые цветы нашей матери.

Вновь воцарилась тишина. Шелестела листва, ветер приносил с собой запах леса. Я не вытащил меч. Не достал револьвер и не приготовил заклинание. Я просто подошёл и встал рядом с Ромулом, практически касаясь с ним плечами. Он не пошевелился, не напал. Всё его внимание было приковано к могиле, а мысли его были мне недоступны.

— Я могу вернуть её, — прошептал он, а в тоне его слышались сомнения. — Могу даровать ей новую жизнь, вернуть душу и воскресить тело. Вновь сделать её прекрасной, молодой…

— Но другой, — вторил я, когда брат замочал.

— Скверна ничего не даёт просто так, а цена её силы непомерна, — коротко кивнул он, отчего зашуршала ткань балахона. — Но ты прав, брат, если я верну её — она будет другой. Не нашей матерью, а её оболочкой, душа внутри которой будет страдать. Я бы хотел вновь увидеть её, услышать её голос… но не такой ценой.

Он тяжело вздохнул, запрокинул голову к небесам, а я скосил взгляд и увидел, как балахон на его спине шевелился. Под ним, будто горб, что-то копошилось, но это не доставляло Ромулу дискомфорт.

— Мы сразимся здесь, брат, — продолжил он говорить, рассматривая звёзды. — У меня нет желания покидать это место, но и разрушать его я не хочу, когда убью тебя. Будь добр, создай нам условия.

Я кивнул, слова были излишни, пусть и звучали самоуверенно. Взмах руки и реальность вокруг нас застыла, покрывшись вереницей трещин. Исчезли цвета мира, им на смену пришла унылая серость. Застыло время, исчез ветер и все запахи. Сейчас я мог повелевать реальностью, благодаря той мощи, что пылала в источнике. Моя прежняя сила вернулась для этого момента.

Ромул удовлетворённо цокнул языком, а когда балахом на спине вновь зашевелился, он скривился и прошептал:

— Хорошо, смертный, раз ты так хочешь… я дам вам поговорить перед битвой.

Под моим взглядом брат избавился от скрывающей ткани и мне с трудом удалось узнать его. От некогда прекрасного мужчины, внешность которого покорила не одно женское сердце, осталась жалкое подобие. Ромул являл собой высохшего, бледного мертвеца. Впалые щёки, из-за которых ужесточились скулы. Выпавшие по большей части волосы, оголившие гладкий череп, покрытый чёрными бубонами. Гнилые, частично выпавшие зубы. Вместо носа у него были две тонкие дыры, а от уголков рта тянулись тонкие шрамы с чёрной сеткой вен, пульсирующих Скверной.

Доспехи брата тоже изменились и были полностью чёрными. По ним словно бежала чёрнота, как водная плёнка. В ножнах покоились два одноручных меча — брат был амбидекстром.

Но пусть он и изменился, кое-что осталось от него прежнего. Глаза. Впавшие и усталые, внутри его красных глаз были видны несгибаемая воля, сила и стальная решимость.

Удовлетворившись произведённым эффектом, он кивнул своим мыслям и повернулся по мне спиной. Того, что я атакую в уязвимую точку он не боялся, да и знал, что я так не сделаю. Поэтому позволил мне… увидеть это.

— Владыка… — проскрежетало существо, торчавшее из его спины, подобно сиамскому близнецу. — Как я рад вас увидеть…

Мне не было нужны всматриваться в это создание, часть которого срослась с Ромулом. Я и так знал, кто это и уже понимал всё, что должен был понять за это время.

— Зачем, Адам? — был единственный вопрос.

Полностью лысое, скукоженное и сморщенное создание улыбнулось белыми, ровными зубами.

— Как это, зачем? Ради мести и освобождения, конечно же!

Лицо Адам скривилось в презрительной гримассе.

— Ты — великий Кровавый Бог! Владыка Зазеркалья! — практически выплёвывал он слова. — И где же твоё величие⁈ Лицемерный предатель! Ничтожество, слово которого ничего не стоит! Ты разбрасываешься своими слугами и соратниками, жертвуя ими во ИМЯ БЛАГА! Помнишь свою клятву, Кровавый Бог⁈ — речь его прерывалась, словно Адам не мог сконцетрироваться на чём-то одном. — Ты обещал спасение людям! Свой мир! ТЫ ДАМ МНЕ СЛОВО, ЧТО ОНА БУДЕТ ЖИТЬ!!!

Я сохранял каменное выражение лица, слушая его обвинения.

— Скольких ты спас? Миллионы, миллиарды душ! И среди них забыл про одну, которую также обещал оберегать! Я клялся тебе, Альтиор! Я помогал тебе! Я отдал тебе свою верность! А когда пришло время… когда ты создал свой мир… Что получил взамен?

Адам замолк на секунду, а затем проревел во весь голос. Яростно, словно зверь:

— НИЧЕГО!

Он замолк, вперил в меня безумный взгляд и ожидал реакции. Вот только ему не были нужны мои оправдания или извинения. Поэтому я произнёс:

— Все мы заплатили свою цену за свободу.

Сморщенное лицо, которое когда-то принадлежало юноше, а теперь скукожевшемуся старику, скривилось. Ромул ничего не добавил, хотя мог бы, ведь он был той ценной, которую заплатил я за создание Зазеркалья и спасение людских душ из плена Драконидов. Нам не удалось вытащить всех. Большая часть погибла во время сражения, Дракониды использовали их для своей магии, и среди них была сестра-близнец Адама. Уже тогда, потеряв её и не найдя в моём мире, в его сердце зародились корни предательства. Желание