Николай Кузнецов. Строптивый ставленник Сталина - Владимир Виленович Шигин

был потрясен всем произошедшим. В своих воспоминаниях он сетует, что к моменту снятия уже полгода был болен и не исполнял обязанности главкома ВМФ, поэтому не мог контролировать деятельности флотов, и в первую очередь Черноморского, где произошла трагедия с линкором «Новороссийск». Сетует Кузнецов и на то, что за гибель «Новороссийска» наказали только его одного, тогда как на самом деле ответственность он должен был разделить с другими конкретными начальниками, которых наказали лишь формально. Особенно возмущала Кузнецова ситуация с новым главнокомандующим ВМФ адмиралом С. Г. Горшковым:

«Я не особенно был удивлен (но возмущен!) тем, что вопреки всякой логике, когда у бывшего комфлота С. Г. Горшкова погиб „Новороссийск“, меня за это наказали, а его повысили. Удивлен тем, что никто не захотел потом разобраться в этом или даже просто вызвать меня и поговорить. Больше всего я удивлен и даже возмущен тем, что для своего личного благополучия и карьеры Горшков подписал вместе с Жуковым документ, в котором оклеветаны флот в целом и я. У меня не укладывается в голове тот факт, что С. Г. Горшков не остановился перед тем, чтобы возвести напраслину на флот в целом, лишь бы всплыть на поверхность при Хрущеве. Мне думается, нужно иметь низкие моральные качества, чтобы в погоне за своим благополучием не постесняться оклеветать своего бывшего начальника, который когда-то спас его от суда после гибели эсминца „Решительный“ на Дальнем Востоке»[102].

Эмоции Кузнецова относительно поведения Горшкова понятны. Ему пришлось пережить немало унижений, от него отвернулись многие из тех, кого он еще вчера считал своими друзьями и соратниками. Обида распространялась и на заместителя, которого он неоднократно поддерживал, выручал и выдвигал… Действительно, Кузнецов всегда относился к нему не только с симпатией, но и с особой заботой. Это касается не только довоенного случая с гибелью эсминца «Решительный». Именно после назначения Кузнецова наркомом ВМФ карьера Горшкова пошла резко в гору. Хотя у Горшкова имелись и некоторые обиды на Кузнецова, в том числе и за отстранение его от должности командующего Дунайской флотилией в декабре 1944 года. Но в целом Горшков всегда ходил в фаворитах Кузнецова. Так, в октябре 1953 года, когда Хрущев впервые в качестве первого лица посетил Черноморский флот, его «вывезли» в море на новейшем крейсере «Адмирал Нахимов». Именно тогда Хрущеву продемонстрировали двусторонние учения, в ходе которых был показательно потоплен авиационной ракетой КС старый крейсер «Красный Кавказ». М. С. Монаков отмечает, что Кузнецов тогда демонстративно «держался за спиной первого секретаря ЦК КПСС и почти все время молчал, уступив свое право (или обязанность) занимать высокого гостя командующему флотом (С. Г. Горшкову. — В. Ш.), недавно получившему третью адмиральскую звезду». Скорее всего, Кузнецов хотел представить Хрущеву в лучшем свете перспективного командующего Черноморским флотом, чтобы тот обратил на него внимание.

Монаков приводит и другой случай, когда Горшкову потребовалось участие Кузнецова. В 1954 году его хотели привлечь к дисциплинарной и партийной ответственности за то, что он пытался устроить своего старшего сына в Военно-юридическую академию в обход всех существовавших правил поступления. Разразился нешуточный скандал. Главное политическое управление «просигнализировало» министру обороны Жукову, что сын Горшкова зачислен в академию в обход «советских законов и воинских приказов». Это грозило Горшкову самыми серьезными последствиями, вплоть до снятия с должности. Однако маршал «делом Горшкова» заниматься не стал и переправил его для разбирательства Кузнецову с пометкой «На ваше решение». Кузнецов спустил его на тормозах, чем фактически спас карьеру Горшкова во второй раз.

Вряд ли Горшков забыл все это. Однако в те дни, когда решалась судьба Кузнецова, сам он «пребывал в состоянии тревожной неопределенности». Пример адмирала В. А. Андреева, только-только вступившего в командование Черноморским флотом, а затем совершенно неожиданно снятого с должности, был у него перед глазами.

А что, если бы Горшков принял сторону Кузнецова и вступил на его стороне в открытый конфликт с Хрущевым и Жуковым? Ответ ясен: ему немедленно припомнили бы недавнее командование Черноморским флотом, сняли с должности и отправили в отставку вслед за Кузнецовым. Так что пользы от этого не было никакой, а отечественный ВМФ бы потерял одного из самых выдающихся военно-морских деятелей за всю свою историю. Надо было или уходить вслед за Кузнецовым, бросая на растерзание весь ВМФ, или, жертвуя личными отношениями, остаться у руля флота и сделать все возможное для его спасения и дальнейшего развития. Не Горшков довел Кузнецова до инфаркта, не он отстранял его от должности, и не он отправлял в отставку. Наоборот, в течение полугодовой болезни главкома он надежно прикрыл «тылы», прекрасно справившись с обрушившимся на него грузом ответственности.

* * *

В дальнейшем официально отношения между двумя флотоводцами оставались официально-прохладными. Характер у Горшкова был противоположный кузнецовскому, скрытный и осторожный. Если Николай Герасимович мог позволить себе «резать правду-матку» руководителям государства, не особенно задумываясь о последствиях как для флота, так и для себя, то Горшков всегда обстоятельно продумывал каждый свой поступок и каждое слово. Если Кузнецов был и остался до конца типичным «сталинским наркомом», то Горшков был уже руководителем эпохи дворцовых интриг и переворотов. Именно поэтому он старался держаться подальше от Кузнецова, даже находящегося в глубокой отставке.

Известно, что после отставок Жукова в 1957 году и Хрущева в 1964 году группа ветеранов ВМФ несколько раз ходатайствовала перед правительством, чтобы Кузнецова восстановили в звании и зачислили в Группу генеральных инспекторов Министерства обороны. Им неизменно отказывали, что некоторые объясняли противодействием Горшкова. Однако это, скорее всего, были только слухи.

Похоже, история скандального увольнения Кузнецова все же подспудно мучила Горшкова всю жизнь. Незадолго до своей смерти он попытался оправдать о своих взаимоотношениях с Кузнецовым:

Из воспоминаний С. Г. Горшкова:

«Гибель „Новороссийска“ повлияла на судьбу Н. Г. Кузнецова. Конечно, мы все в Главном штабе ВМФ сознавали, что над Кузнецовым, талантливым флотоводцем, крупным организатором, совершена несправедливая расправа… Став Главкомом, я сразу ощутил крайне неприязненное отношение к Кузнецову и всякие попытки восстановить его в прежнем звании отвергались. Со своей стороны, я старался как-то облегчить его положение. Когда однажды Николай Герасимович позвонил мне, в беседе посетовал на житейские трудности и что пенсия ему назначена минимальная, я тогда пообещал помочь: подготовил ходатайство, лично переговорил с Л. И. Брежневым, и пенсия ему была повышена. Многие, наверное, не знают, что Главный штаб ВМФ до последнего времени направлял ходатайства в ЦК КПСС и Совет министров СССР об увековечивании памяти Николая Герасимовича Кузнецова, но каждый раз получал отрицательный ответ. Так, к 30-летию Победы я подписал ходатайство о присвоении ракетному крейсеру имени „Адмирал Кузнецов“. Вскоре получил на этом