Ключ-стражи (СИ) - Шакирова Анастасия

– Да пошел ты! – наконец выговорила я.

И ударила. Не рукой — остатками того, что дал мне умирающий пособник Ворона на той поляне. Чистым, отчаянным Хаосом. Не зная даже, чем бью, без заклинаний, без рун – просто поймав вспыхнувшую перед глазами картинку и выбросив вперед руку.

Атака оказалась простой – из моей ладони словно выросла серо-серебристая трехметровая плеть, хлестнувшая вперед и наискось. И, разумеется, я промахнулась – в первый-то раз, да незнакомой силой, да против того, чья реакция раз в десять превышает реакцию среднего человека! Я успела увидеть, как Ротт, чья добрая улыбка почти не угасла, воздел вверх ладонь – и вокруг него замерцал, потек воздух, становясь щитом. Еще бы, от своей-то магии да не создать противодействия? Плеть скользнула по щиту, не причинив тому видимого вреда, отлетела вбок. И, непослушно извернувшись в моей руке, как живая, подрезала короткие резные ножки огромному шкафу, перед которым мы и стояли. Исчезла.

Шкаф начал заваливаться. Наверное, это заняло сущие мгновения – мне же показалось, что все происходило постепенно и плавно, медленными, завораживающими движениями крупных рыб в воде.

Вот в глазах Ворона мелькает удивление и беспокойство, вот он спешно снова воздевает руку, и щит мерцает голубым. Вот разлетаются, трепеща страницами, книги. Вот хрустят, словно вафельное пирожное, ломаются полки. Вот...

Вот я. Я, которая успевает подумать: это мой шанс.

Я каким-то невероятным заячьим скачком миновала Ротта. Схватила со стола призму с ключом, едва не поскользнулась на подвернувшейся брошюрке, но удержалась – и так, как никогда еще в жизни не бегала, рванула туда, где плыл серыми волнами проход между шкафами. Туда, где еще стояли смерть-ворота, созданные Вороном для демонстрации – просто потому, что он никогда не заботился о том, чтобы убрать следы своей магии. У него было слишком много сил — в отличие от нас, привыкших беречь каждую крупицу слабого, гаснущего дара. Именно поэтому, вероятно, он оставил ловушку. Именно поэтому не уничтожил возможный путь для побега – просто не подумал. Его не учили аккуратности в Мастерской.

В открытые ворота я влетела вперед головой – услышав за спиной непонятный звук и решив просто прыгнуть. Что-то коснулось моей лодыжки, на миг обожгло – и исчезло. Оказавшись в пустоте и темноте, я вспомнила, что надо закрыть глаза и подумать про Пристань, отчаянно понадеялась, что возможности Зелля как ключ-стража все-таки не полностью блокируются этим дурацким стеклом, успела помолиться всем богам, которых могла вспомнить – и все это, кажется, секунды за три.

Потом мой прыжок кончился – и я упала вниз.

Даже испугаться не успела – почти сразу плюхнулась в холодную волну. Закашлялась, высунула голову, попыталась грести одной рукой, потому что второй сжимала ключ, попыталась лечь на воду – плавать я умею, но очень средне, в Вирдо не было озер и достаточно широких рек... И мои ноги коснулись дна.

Я выпрямилась. Воды было по пояс. Дул слабый ветер, я стояла на одной из отмелей Озера Ори – неподалеку от порта и волнореза, там, где обычно купались дети. Судя по солнцу – настоящему солнцу, не подделке «осколка» – было позднее утро, небо почти затянуло тучами. Со стороны Светлой Семинарии доносился мягкий перезвон колоколов. Я слышала крики-зазывания торговцев, вопли вечно голодных хагзи у рыболовных судов, ржание лошадей.

А в небе, огромные и нелепые, покачивались несколько шаров – напоминая разбухшую вдвое, а то и втрое, луну. Серые, как купол над Университетом. Высоко-высоко, наполовину прикрытые облаками, даже летучий корабль не достанет, даже тарг или грифон не дотянется.

Так вот как выглядят эти проклятые осколки реальности снаружи, отстраненно подумала я.

Хм. Я – снаружи?

Я дома?

Медленно разжав кулак, я осмотрела свою «добычу». Серебристый изящный ключ был запрятан, казалось, в обычное граненое стекло, напомнив мне, как делаются простенькие сувениры на праздники: стеклянный шарик с изображением Университета и блестками, если потрясти – посыплется разноцветный снег; стеклянный медальон с веточкой двуцветки внутри... Пару раз я видела кусочки янтаря с застрявшими в них мушками или комарами; дорогие – жуть! Говорят, что янтарь – это окаменевшая за много лет смола, хотя профессор Раундворт считает, что он получился из застывшего мускуса диких лопардов.

Только вот мне упорно казалось, что даже если я хрястну этой хрупкой призмой по ближайшему камню – а камней тут много, берега Ори отнюдь не песчаные! – она не разобьется. Скорее уж, разобьется ключ. Не хотелось бы рисковать. Призма была почти горячая на ощупь, как будто подогревалась изнутри.

– Спасибо, – непонятно зачем сказала я: ясно же, что не услышат. Положила призму все в тот же карман. Сквозь смерть-ворота он смог меня провести; что дальше? Сможет ли открыть дверь куда-то еще? Ладно, для начала надо выбраться из воды, а то стою тут, как мокрое изваяние. С трудом передвигая ноги в потяжелевшей обуви, я вылезла на берег. Села, сняла сапоги, вылила из них воду, сняла заодно и куртку, расстелив ее рядом. Тут же пробрало ознобом от оставшейся на теле мокрой одежды. Раздеться до белья? Посидеть тут, пока не высохну? Куда вообще идти и что делать? В голове звенела какая-то странная пустота. Пустота и бессилие.

И почему здесь нет купающихся и визжащих мальчишек? Уже почти лето, самое время детям пропадать на берегу озера c утра до глубокой ночи, нырять за пиратскими сокровищами (которых у нас, конечно, нет, но такие, как Тим, все равно надеются), плавать наперегонки, собирать ракушки и мелких рачков...

Вода неподалеку громко плеснула. Я рефлекторно дернулась, едва не съехав по мелким камням к линии прибоя – особенно когда из очередной волны высунулось зубастое длинное рыло. Через два долгих удара сердца я поняла, что это всего лишь дифин – и от облегчения уронила сапоги обратно в озеро. Пришлось вылавливать.

– Скрр-риии! – просвистел дифин. Он был темно-серый, с несколькими светлыми полосками на гладкой шкуре. Сш'твир, вспомнила я. Подплыл ближе, на мелководье, странно виляя всем телом и подгребая руками-плавниками – я и не думала, что они могут передвигаться на столь малой глубине. – Стр-раж! Вернулась? От тебя пахнет ловушкой и плохой магией! Прекрати так пахнуть!

Я только развела руками. Устало вытряхнула воду из сапог – такими мерками они никогда не высохнут! – поставила их рядом на камни. Сняла заодно и носки, оставшись босиком. Засучила штаны – на одной из брючин красовался ровный, словно проделанный бритвой, разрез, на лодыжке вспухала глубокая царапина. Надеюсь, то, что меня ударило, не ядовитое? Гладкая прибрежная галька приятно холодила пятки.

– Стр-раж? – дифин склонил голову набок, с его телом это выглядело как попытка свернуться в кольцо.

– Я не страж, – объяснила я. Ну как он не понимает? – Я ничего не могу сделать. Все герои, все, кто мог... они в ловушке. Один заперт в стекле. Мастерская под куполом.

– Да? Сссначит, так, – Сш'твир отнесся к сообщению равнодушно. – Сссначит, мир изменится. Так, как хочет этот ваш... плохо пахнущий. Почему вам так нравится его менять? Сссстранные вы.

– Мне не нравится, я бы не меняла... – тут мое тупое равнодушие понемногу осенило какой-то мыслью, показавшейся очень умной и верной. – Сш'твир! Вы ведь тоже маги! Вы не могли бы нам помочь? Будет война, множество разумных пострадает...

– Мы – нет. Мы уйдем глубже и дальше. В озеро. В море.

– Но ведь вы разумные...

– Да. Но мы не учасствуем в ваших войнах.

Действительно, во всех прочитанных мной книгах говорилось, что дифины всегда и везде соблюдали нейтралитет. Их можно понять: ни один завоеватель никогда не покушался на водные глубины. Им все равно, что творится на берегу: огонь, пожары, осады и столкновения войск. Серебристо-серые существа просто откочуют в другое место, туда, где тише и спокойнее.

Бессилие снова овладело мной.

– Тогда что делать? У нас нет шансов...