(Не)Мой (Не)Моя - Оливия Лейк

можно любит и хотеть женщину, которая носит чужого ребенка. Поэтому не разрешила ему произнести заветное «я тебя люблю», но сообщение прочитала: оно было отправлено до того, как Мир узнал, почему мне стало плохо. Он очень ответственный, а я не желала ему отвечать за слова, о которых он мог пожалеть позже. Я по себе знала, как непросто воспитывать чужого ребенка, как по минному полю ходить. Это сложно. Иногда проще отказаться от любви, чем нести ее как крест всю жизнь.

— Мама, мы снова будем жить дома! — Ромка просто счастлив. Да, он привык к нашей квартире на Петровском, но не считал ее настоящим домом. Дом — это там, где мы были семьей. Как бы я не относилась к этому возвращению, именно в это место для моего сына являлось настоящим дом. Губик вон тоже вилял хвостом у сына на руках. Николь пока отсутствовала и как раз у нее точно появятся достаточно взрослые вопросы. Ответов не было даже у меня. А у ее отца? Что он ей скажет?

Мирослав сказал, что никто не должен знать, от кого я беременна. Это только между нами. Остальные пусть довольствуются скупой информацией: мы живем вместе. Все.

Что скажут родители, родня, друзья? Пресса, наверняка, будет смаковать подробности нашего воссоединения. Я всего это не хотела. Не хотела именно для Мирослава. Ведь он делал все это ради меня.

— Здравствуйте, Яна Николаевна, Яночка, — мы с Мартой даже обнялись. — Для вас праздничный обед готовлю. Очень рада… — и сжала мне руку.

— Спасибо, Марта. Я очень рада, что снова буду есть вашу чудесную выпечку, — в нос резко ударил запах жареного мяса. Вроде соблазнительный, но мне по дурнело. — Мне нужно чуть отдохнуть.

— Я помогу, — Мирослав тут же оказался рядом и взял меня под руку, деликатно и осторожно. — Сынок, помогите с Губиком Марте, а я маму провожу.

— Хорошо, — Рома легко согласился. — Мам, а потом пойдем к воде? Хочу ножки помочить и Губик тоже.

— Конечно, пойдем, — улыбнулась и отправилась наверх, в свою комнату. Какая из них теперь моя?

Я шла и непроизвольно осматривалась: нельзя сказать, что гостиная, кухня, столовая неузнаваемы, но определенно косметический ремонт и дизайн интерьера изменились. Лика постаралась, когда жила здесь? Я могла бы так подумать, если бы… Слишком сильно обстановка напоминала ту, которую когда-то давно я лично создавала в программе по дизайну.

Просто блажь, ничего серьезного, всего несколько комнат от абсолютного дилетанта: мне захотелось самой создать атмосферу в нашем доме к рождению общего сына. Помню, скинула Миру на ноутбук, стеснялась жутко: мой вкус разительно не совпадал с представленным роскошным дизайн-проектом именитого агентства. Мужу понравились наработки: очень сырые, поэтому мне казалось, что он льстит так. Потом меня положили в больницу на сохранение, и я не успела доделать проект, ремонт встал. Пришлось в темпе работать профессиональному дизайнеру. Мы не могли ждать, чтобы потом не привозить новорожденного в пыль и грязь. Получилось круто, лучше, чем у меня. А сейчас… Я смотрела на свежие мятные оттенки в когда-то нашей с Мирославом спальне… На кровать с изящным бирюзовым изголовьем и таким же бархатным покрывалом. Стеклянные двери на террасу распахнуты, впуская свежий бриз с залива, а на стене картина «Влюбленные», мой Шагал.

— Я решил, что она нравится тебе, — услышала Мирослава.

— Нравится… — проговорила. — Очень нравится, — обернулась. — Ты сделал ремонт?

— Так, по мелочи. Сейчас лучше, правда? — улыбнулся одними уголками губ. — Это дизайн одной очень важной для меня женщины.

Я ощутила огонь на щеках.

— Как тебе? — спросил, словно бы это не мой проект.

— Неплохо. Она не совсем бездарность, — поддержала игру.

— Твои вещи в гардеробной, Яна. Если что-то еще нужно, только скажи.

Я прошлась по огромной спальне, рассматривая детали и прикасаясь к жемчужно-мятным стенам. Очень красиво, просто чудо какое-то! Словно шелк. Именно так и представляла, но Мирослав явно добавил глубины в сырой проект. Меня он знал хорошо.

— А ты где… — перевела взгляд на бывшего мужа, который давал мне пространство, но держался рядом: всегда готовый поймать, если вздумаю обмороками баловаться.

— Мы соседи, — кивнул на дверь. — Так что кричи, если что.

Я смущенно фыркнула. Он был серьезен.

— Я не шучу, — засобирался. — Отдохни, потом пообедаем все вместе. Губику корм в красивую тарелку насыплем. Как твоя аллергия, кстати?

— Вроде ничего. У него шерсть как человеческий волос, поэтому… — пожала плечами. Меня снова слегка замутило, только уже от голода. Захотелось яблок с медом. Гречишным почему-то…

— Все хорошо? — Мир моментально оказался рядом и легонько удержал меня за талию. Я повела носом. Карамельку хочу, но не покупную, а настоящую, домашнюю, жженную. Он пах ею… Так все-таки яблок или карамели?

— Да, нормально, — подняла голову и встретилась с его глазами. Мир был выше, но никогда не смотрел на меня свысока. Я не могла ему рассказать, поделиться, пожаловаться. Как?! Это не может быть приятно. Никому не было бы… Только святому, а Мирослав Нагорный не святой. Тем более его реакция на резюме консилиума была слишком красноречива: он не хотел, чтобы я рожала. Не хотел, но смирился.

Мне сделали УЗИ сердца, взяли анализы, поставили холтер. Долго совещались и анализировали, как итог пришли к выводу, что под постоянным контролем, если исключить стресс и нагрузки — шансы доходить срок достаточно высокие. Вторая беременность часто легче первой: организм уже сталкивался с подобным шоком и должен реагировать менее остро. Мой гинеколог сказала, что тонус матки и кровотечение не связано с моим общим здоровьем. Нервы и стрессы — истинная причина. Неудивительно. Но нагрузка на сердце будет серьезной.

— Точно нормально? — погладил мою спину с какой-то удивительной нежностью, а в глазах беспокойство. — Ты ничего не хочешь мне сказать? — намекал на мое молчание в некоторых вопросах.

— Меня подташнивает. Прости, не твоя забота… — попыталась отойти, но он чуть крепче сжал мою талию. Живота пока не было совсем. Я даже схуднула немного.

— Моя забота, — веско заметил, скользя взглядом по моему лицу. — Все, что касается тебя и детей — моя забота. Пообещай мне кое-что.

— Что? — шепотом повторила.

— Если тебе станет плохо или чего-то захочется, к примеру, поесть земли, ты сразу звонишь мне, и я привожу тебе грунт, хороший, качественный, экологически чистый. Окей?

Я тихо рассмеялась. Мне этого не хватало. Вот этих милых шуток. Мир не хохмач и балагур, никогда им не был, но иногда проскальзывало.

— Почему ты это делаешь?

— Что?

— Заботишься обо мне?

Мирослав закатил глаза. Да, я помню наш разговор, его волнение и признания, но время на месте не