Формула власти. Первое условие - Анастасия Поклад

у меня все же воспитание есть. Веды хотя бы честны в своем отказе от сотрудничества. А Ордену сильфы полезны, вот и приходится строить добрососедские отношения. Но вы же теперь узнали им цену, верно?

— Верно, — сильфида опустила голову, сжала кулаки. — Я должна, просто обязана рассказать об этом в Холмах! По правде говоря, мы, сильфы, тоже недолюбливаем людей. Вы слишком приземленные для нас, — обда жадно ловила каждое ее слово, и это подкупало. — А еще постоянно накручиваете цены. Нам приходится изобретать все новые и более совершенные доски, чтобы иметь преимущество на торгах. Это так низко!

— Понимаю вас. С такой политикой Орден вряд ли долго протянет. К тому же, он имеет влияние лишь на половину Принамкского края. Вообразите, сколь более удобен стал был торг, появись у вас возможность официально заключать сделки со всей страной.

— Да разве такое может случиться? — вздохнула Даша. — Веды ни за что не согласятся торговать открыто.

— То есть, обходными путями торговля все же идет? — быстро переспросила обда.

— Ну, а как вы думаете? Конечно, единичные сделки случаются. Но это не зерно или золото, а в основном всяческие научные труды, забавные приборы вроде того, сквозь который можно близко увидеть звезды… Не помню названия, вы понимаете, о чем я?

— Такая трубка со стеклами? Слыхала. Она зовется третьим глазом. Мой знакомый вед очень любит глядеть через нее на звезды. Да, не удивляйтесь, у меня есть знакомый вед. Я ведь обда. И когда приду к власти, сделаю все возможное, чтобы торговля с сильфами не была столь однобокой. Зерно, книги, колдовские приборы — все, что пожелаете, и абсолютно официально. Я предпочитаю строить добрые отношения с соседями, а не воровать их послов.

— Но как вы надеетесь прийти к власти? — удивилась Дарьянэ. — Вы сидите в подвале, из вещей при вас огарок свечи, а из подданных… эта мерзость, — она опасливо покосилась на скелет. — Вам не страшно находиться так близко от мертвого? Я слышала, люди весьма суеверны во всем, что касается вопросов смерти и обрядов погребения.

— Истинный правитель не боится подданных, в каком бы состоянии они не пребывали, — немного надменно ответила Климэн.

Она бесстрашно протянула руку и коснулась желтых от времени костей. Дашу передернуло. Она считала останки чем-то неестественным. Нет, чтобы люди развеивались как все нормальные сильфы! А то придумали, кости какие-то… Может, со временем эти кости и станут водой или землей, как сильфы становятся ветром, но уж очень процесс неприятный. И запах при этом, говорят…

— Вы очень смелая, — робко заметила Дарьянэ.

— А еще я всегда добиваюсь своего, — невозмутимо добавила обда. — То, что я здесь оказалась — не более чем досадная случайность. Или же часть замысла высших сил, которые, как известно, суровы и любят давать жестокие уроки. Скоро я окажусь на свободе, а в ближайшие годы — завоюю власть. И надеюсь, наши отношения с Холмами будут столь же милы и безоблачны, как эта несомненно приятная для меня беседа.

— О, я тоже очень на это надеюсь! — закивала Дарьянэ. — С вами приятно говорить и вообще иметь дело. Если бы я только смогла выбраться отсюда!

Черные глаза снова как-то странно блеснули, но сильфида не посчитала нужным присматриваться. Скорее, это все из-за дрожащего света, какой давал огарок. Кстати…

— Неужели люди Ордена оставили вам свечу?

— Не мне, а ему, — Климэн кивнула на скелет. — Я достала эту свечную четвертушку из его рук.

— А зажгли как? Или у него и огниво при себе было?

— Нет, огниво уже было при мне. Согласитесь, это символично: все без исключения люди Принамкского края вверяют мне свечи и сердца, чтобы я зажгла огонь и надежду.

Обда говорила это с явным самодовольством, но у Даши создавалось стойкое ощущение, что собеседница имеет на него право. И что Климэн уже зажгла надежду во многих сердцах.

— Вы не знаете, чей это скелет?

Климэн покачала головой.

— У нас ходят слухи, что где-то под зданием Института замурован его зодчий, хотя сомневаюсь, что это действительно так.

Они немного помолчали. Даша все пыталась представить, каково это: тихо умирать в подземелье, зная, что никто не придет и не спасет, что надежды нет и быть не может, а единственный свет, который еще дозволено видеть воспаленным от сумрака глазам, сосредоточен на фитильке огарка свечи, тающего быстро и неотвратимо, капающего горячим воском на холодные, продрогшие до костей руки… Представлялось, увы, слишком хорошо.

— Как вы полагаете, — неожиданно спросила обда, — захотели бы Холмы со мной дружить?

— Я думаю, что… — начала было Даша, но ее слова прервал чудовищный лязг и грохот. Создавалось ощущение, что в подвале крокозябры мечут чугунную икру.

Климэн вскинулась, что-то быстро просчитывая и соображая, а потом подхватилась, ногой загасила огарок, схватила сокамерницу за шиворот и оттащила к дальней стене, заставляя вжаться в холодные заплесневелые камни.

— Что происходит, что вы себе позволя…

— Тихо. Думается, это за мной. И дверь сейчас будут ломать.

Предчувствия обду не обманули. Что-то загудело, дверь с той стороны ярко осветилась желто-красным, а затем ее буквально смело и расплющило бронированным передом тяжеловика. Даша взвизгнула, настолько страшно и нелепо все это выглядело: подземелье, темень, скелет у стенки и здоровенный тяжеловик, извергающий пламя. Очевидно, визг пришелся точно обде в ухо, потому что она отпихнула сильфиду подальше, с раздражением бросив несколько незнакомых и явно непереводимых словечек по-принамкски.

Тем временем в недрах порыкивающего тяжеловика началось активное движение. Крышка бокового люка чуть приоткрылась, создавая крохотную щелочку, в которую смог бы пролезть в лучшем случае комар, и то без крыльев. Больше открыть не получалось: мешала недоломанная стенка. Зато звук через щелочку проходил прекрасно, поэтому до узниц донеслась забористая Тенькина брань, а вслед ей — возмущенный Герин баритон:

— Следи за языком, тут вообще-то благородная госпожа сверху! Ристя, куда ты нас завела, духов лесных тебе в… гм…

— Эта госпожа, которая сверху, отдавила мне каблуками правый глаз! Я ее благодарить, по-твоему, должен?! — у колдуна голос был более высоким, тихим, вдобавок Тенька имел привычку говорить немного в нос.

— Я не нарочно! И не вижу ничего, темно! Тенька, дай еще огня!

— У тебя в голове ушная сера вместо мозгов? Если мы по интересненькой случайности заехали, куда надо, я же вашу обду к ядреным крокозябрам спалю!

— А чего тогда Гера спрашивает?

— Спрашиваю, потому что ничего не вижу, кроме твоей… гм… Ты же смотрящий, должна ориентироваться!

— Да как здесь вообще можно ориентироваться? И не смей там пялиться на меня!

— Ристь, да тут больше не на что…