По следам Лед-птицы - Анастасия Садченко

Василиса была права, ей находиться здесь становилось опасно: на стол запрыгнули Люб и Нелюб.

— Тогда встретимся у ворот замка, — кот кивнул. — А теперь беги! Я их задержу.

Зашипев, он напрыгнул на Кощеевых котов, а Василиса с писком соскользнула со стола. Твердо приземлившись на камни, она бросилась прочь, к ближайшей стене, в которой виднелся мышиный ход.

«Хорошо, что Кощей мышей травить запретил, — подумалось ей. — Иначе бы не выбралась…»

— Беги-беги, царевна, еще воротишься ко мне, — настиг на прощание ее хохот Кощея. — Только кликни меня трижды — и воротишься!

Глава 4

Чего только не увидела из мышиных ходов Василиса! И комнаты, забитые ларцами с драгоценностями и сундуками с парчовыми одеяниями, и богатые залы с дивными статуэтками и золотыми яйцами, и даже маленькие черные комнатушки, в одной из которых она застала за росписью шкатулок Мужичка-с-кулачок.

Долго бы плутала еще царевна, если бы не вывели ее мыши из замка. На просторе дышать стало легче, вот только мир удивительно изменился, когда она стала мышкой. Стал каким-то однообразным, почти серым, с редкими ярко-синими вкраплениями, точно она находилась под водой. Да еще и в царстве великанов! Если раньше горы ей казались грозными и неприступными, но она могла их покорить своим напором и парой сапожек-скороходов, то теперь она даже представить не могла, как выберется из этой западни.

Ее окружали только снежные шапки на горных вершинах и узкие каменистые уступы, по которым только мышь и могла проскользнуть. Но все эти тропинки сейчас казались такими длинными, порывы ветра — такими сильными, а путь из замка превращался в такой далекий, что преодолеть его в мышиной шкурке стоило бы жизни, а то и не одной.

Спрятавшись в норке, чтобы не замерзать понапрасну, Василиса решила дождаться Баюна. В надежде, что его бой с Любом и Нелюбом пройдет безболезненно и скоро, она постаралась свернуться клубочком, — как часто делал ее кот, когда хотел согреться, — но теплее совсем не стало.

Она изо всех сил пыталась разгадать, кто же украл Снегурку, но вместо этого запутывалась лишь сильнее, а теперь и вовсе обернулась мышью, и что с этим делать было совсем не понятно. Как искать виновного, когда вместо рук у тебя лапки?

Но искать было нужно. Мороз крепчал, злился, завывал вьюгой, заливал тропинки снегом, и неизвестно, что еще, кроме возвращения внучки, могло бы его задобрить. Если, конечно, он не сам разыграл весь этот спектакль, чтобы наконец-то бушевать во всю силу, не сдерживаемый более Снегуркиной добротою. Да и кто еще мог забраться за закрытые двери ледяного терема? Ставни заперты, а других возможностей пробраться человеку в комнаты те нет… Даже птица, и та не могла бы залететь: ведь в комнате не было даже печки!

Которая, к слову, была в светелке Жар-птицы. Туда пробраться могла и Яга, ей с трубами не впервой работать, а кот ее, бандит одноглазый, и вовсе с легкостью бы проскользнул внутрь. Уж приманить птичку на очередную золотую побрякушку, на очередное зеркальце не составило бы труда. А до Гамаюн добраться вору было вообще проще простого: она жила одна, пусть и на вершине самой высокой ели в Лесном крае. Может, действительно сговорилась с Ягой — та ведь сама не чиста на руку: и детей, и девиц воровала, — позвала своих сестриц-птичек куда, чтобы старуха смогла Кощея почем зря обвинить?

Хотя почему — почем зря? Пропала его Сирин, так ведь он сам ее сначала украл! Хоть и жила раньше она, как Гамаюн, в гордом одиночества на горной вершине, да жила на свободе, а не под Кощеевым надзором. Может, вовсе и не вор это, а освободитель?

Или сам Кощей птиц-девиц воровать решился, а не объявил о том всему царству лишь потому, что еще не всех пятерых собрал в свою коллекцию? Сложно ли ему сочинить слезливую историю, поплакать горючими слезами перед Василисой, обвинив несуществующего вора в покушении на Сирин, а затем обратить царевну в мышь, чтоб не нашла она больше никакой зацепки? Сложно ли ворваться в чужой дом вороном, заколдовать девицу и увести с собой? Проворачивает он такие дела раз за разом, и никакой управы на него нет!

Огорченно поведя усиками, Василиса тяжело вздохнула. Проверить нужно было Кощея, проверить, да только как? Было у них перо Жар-птицы, которое чувствовало силу своей хозяйки, и тому надо было напитаться, чтобы загореться былой мощью…

— Долго еще усами шевелить будешь? Забирайся, — раздался голос Баюна, прерывая раздумья царевны. — У меня, конечно, лапы не скороходы, но на что-то сгодятся.

Благодарно что-то пискнув, Василиса вскарабкалась на спину своего кота, но не успел он сделать и шага, как воздух вновь заискрился, загудел, затрещал. Вихрь подхватил их, точно снежинку, закружил из стороны в сторону, и горное эхо разнесло по всей округе недовольный голос Мороза:

— Упряталась, Василиса? Думаешь, не сыщу? Не тебя, так кота твоего заберу в свой терем, заморожу, коли искать Снегурку не будет! Всех заморожу!

Царевна-мышка, чувствуя, что вот-вот сорвется с кошачьей шкурки, не раздумывая вцепилась в нее зубами. Баюн ошалело мявкнул, но, наглотавшись снега, тут же захлопнул рот. Метель играла ими, то подкидывая, то роняя, пока наконец не выпустила из своих лап на ледяной пол терема Мороза.

— Только мышей ловить и умеешь! — прогрохотал волшебник, сдувая своим холодным дыханием Василису с шерстки Баюна. Та даже пискнуть не успела, как оказалась на полу, но, боясь гнева Мороза, быстро юркнула в норку, пока тот не превратил ее из мыши в ледяную статую. — А искать Снегурку кто будет⁈

— Морозушко, что ж я у тебя в тереме найду, коли ее отсюда украли? — заискивающе проговорил Баюн. — Мы ее у Яги, у Кощея искали — не нашли. Будем искать дальше с Василисой…

— Где же Василиса твоя⁈

— Ищет, ищет! Не лютуй, Морозушко, — успокоил его кот мурчащим напевом, опасливо косясь на мышиный лаз. — Дело сложное, опасное, так быстро не разобраться, но мы на верном пути. Найдем ее, и седмицы не пройдет, или остаться мне без усов!

— Смотри у меня… Заморожу!

Стукнув по ледяному полу посохом, волшебник вихрем унесся в свою мастерскую и, чтобы никто ему не помешал, закрыл ее на засов.

— И к чему такая осторожность? Не понимяу, — развел лапами Баюн. — Вылезай, Василиса!

Царевна выглянула из мышиной норки. Убедившись, что Мороз действительно ушел, она деловито почистила свои усики и уставилась на Баюна в надежде, что кот ей что-нибудь