Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №10 за 1975 год

Внутри хижины — никогда не угасающий очаг, в котором больше пламени, чем пищи. Огонь разведен на полу, в самом центре небольшого помещения. На полу проходит вся жизнь индейцев: здесь они трудятся и спят, рождаются и умирают.

На огне готовилась кукуруза для тортильи (Тортилья — кукурузная лепешка.) — основного, а иногда и единственного блюда индейской семьи. Впрочем, может быть, на обед ожидался посоль (Посоль — индейское блюдо из кукурузной муки, мяса, перца и мясного бульона), но ввиду сложности приготовления и высоких питательных качеств это кушанье подается лишь в торжественные дни. Рядом с очагом — грубые глиняные горшки и убогое деревянное ложе, прикрытое шерстяным ковриком. Здесь же неизменные ступка и деревянное корыто. В доме несколько комнат. По нашей просьбе Мичель открывает дверь, пропуская нас в помещение, напоминающее... печь, — низкий глиняный потолок, глиняные стены, на полу разбросано несколько одеял.

— Тут, — поясняет Мичель, — спят мои родители, тут — младший братишка. Здесь им не так холодно.

Надо напомнить, что мы находимся в Альтос де Чьяпас, и сами жители не без основания называют его «холодной землей».

Разговор идет о трудностях, с которыми сталкивается Мичель как просветитель.

— Они не всегда меня слушаются, — говорит он грустно. — У них свои привычки, многие еще верят в колдовство. Я прошу, чтобы они соблюдали чистоту, пили кипяченую воду, лучше одевались.

— А твоя семья?

— Мои-то мне верят. Да и другие со временем начнут понимать меня. Но пока главная беда в том, что уистеки все свои невзгоды относят на счет сверхъестественных сил. Они верят, что боли в животе и в голове вызываются духами. А я им говорю, — скромно поясняет Мичель, — что это происходит из-за болезни.

Рядом с хижиной родителей Мичель построил свой дом. В нем более чисто. Внутри — умывальный таз, зеркало, полотенца.

Нам не довелось познакомиться с отцом Мичеля. Вместе с младшим сыном Себастьяном он ушел обрабатывать свои два гектара земли. Початок кукурузы с этого участка как раз и варился в глиняном горшке...

Давным-давно, когда крупных предприятий, занимающихся разработками лесов, еще не было и в помине, пришельцы загнали индейцев в горы. Конкистадоры хотели оставить для себя долины и добились этого. Современные конкистадоры мечтают захватить и нынешние владения индейцев, потому что ценные породы деревьев, растущих в горах, высоко котируются на рынке.

Угроза лесным богатствам индейских общин — это уже не предположение, а реальность. Неожиданно в общинных лесах появляется белый человек или метис, мексиканец или иностранец, словом, чужой для индейцев человек — ладино, который, предлагая им деньги, добивается разрешения на вырубку лесных массивов. Трудно устоять перед соблазном получить много денег, когда у тебя нет ничего, кроме кукурузы и фасоли. Индейцы смотрят на тянущиеся к небу стволы деревьев, которые не приносят им никакой пользы, поскольку на них не растут фрукты, и, будучи не способны определить их коммерческую стоимость, продают многомиллионные леса за бесценок...

Дорога в Яштинин — центр муниципалитета Сан-Кристобаль-де-лас-Касас — лежит среди плотной стены гигантских деревьев. Густой туман неподвижно висит на их кронах, хлопьями ваты цепляется за склоны гор и многочисленных ущелий.

До Координационного центра дошли слухи о том, что индейцы из Яштинина, так же как и индейцы из Чилиля, Чингтона, Агуа-де-Коче, Уахана и Валуитеа (Речь идет об индейских селениях, расположенных в этом районе.), подписали договор с одним из деревообрабатывающих предприятий, которое за несколько тысяч песо стало хозяином баснословного состояния.

Вместе с нами сюда прибыли представители правительства штата Чьяпас, работники Института по проблемам индейцев. Институт давно убеждал индейцев самим организовать кооперативы по рубке леса и добыче древесной смолы. Но заготовители древесины сумели раньше добиться согласия со стороны индейских властей.

Приехавшие со мной чиновники пытаются выяснить, подписали ли индейцы какую-либо бумагу, предоставляющую лесозаготовительному предприятию право на разработки или участие в паях. Но жители Яштинина словно воды в рот набрали — держатся замкнуто, отчужденно.

В доме, где находится сельская школа, есть комната, служащая конторой эхидального (Эхидо — форма сельскохозяйственного кооператива в Мексике.) комиссариата. Пока дети подметают пол, а учитель раскладывает бумаги, мы пытаемся что-либо узнать у председателя эхидального комиссариата. Ответа нет. Тогда мы просим, чтобы он позвал людей. Председатель молча берет бычий рог и надувает щеки. Из раструба этого примитивного инструмента летят странные звуки, теряющиеся среди гор и деревьев.

Спустя некоторое время приходят люди. Начинается расследование, в результате которого выясняется, что индейцы действительно предоставили деревообрабатывающей компании концессию в полном соответствии с законом.

Первым заговорил Вилья Рохас, директор Координационного центра:

— Лесные богатства должны оставаться здесь, служить вам. Вы обязаны заботиться об этом богатстве. Вам обещают мизерную сумму, а вы думаете, что это целое состояние. Какой грабеж!

— Да, да, мой начальник... — бормочет председатель эхидального комиссариата и рассказывает: — Педро Лобато (директор лесообрабатывающей компании) предложил нам по десять песо за каждое дерево. Я собрал людей. Они согласились. Мне Лобато дал взятку...

Эхидальный комиссар поведал это с трогательной доверчивостью, словно он находился перед священником, которому нужно признаться во всех грехах.

— О чем говорится в бумаге? Кто ее подписал?

— Все подписали. Те, кто не умеет писать, поставили на контракте отпечатки пальцев.

— Сколько же вам дали денег?

— Нам ничего не дали. Я намекнул дону Педро, но он только изругал нас...

...Знахарь из Ларраинсара, селеньица, расположившегося высоко в горах, играл на арфе болончон. Праздник был в разгаре: сегодня приносил присягу новый распорядитель торжества, единственной обязанностью которого будет... поставка разной утвари, необходимой для проведения местных празднеств. Эта община, расположившаяся чуть ли не дальше всех от Сан-Кристобаль-де-лас-Касаса, отличается тем, что ее жители носят черные хлопчатобумажные куртки с ярко-красными рукавами и короткие брюки.

В дверях одного из домов, построенного из необожженного кирпича и крытого черепицей, приносил присягу будущий распорядитель. Пришли и расположились напротив дома старейшины со своими знаменами и символами власти. Звучит мелодия, которую поочередно исполняют две группы инструментов: в одной — тростниковая флейта и барабан, а в другой, струнной, — арфа, гитара и скрипка.

Старейшина приближается к распорядителю, рослому молодому человеку. На нем черное одеяние, похожее на сутану, такая же черная накидка, на спине — белый платок. Голова покрыта черным сомбреро, украшенным спереди зеркалом и перьями королевского павлина.

Распорядитель становится на колени перед небольшим столиком, покрытым белой материей. Его предшественник становится в той же позе рядом с ним, и оба выпивают чичу. Крест и знамя на длинном древке кладут в это время на стол. Губы молодого человека двигаются, он шепчет клятву. Затем целует крест. Все, ритуал закончен. Теперь уже на новом распорядителе лежит ответственность за праздник, ответственность перед старейшинами.

И он приступает к выполнению своих обязанностей. Когда я хотел заговорить с ним, он ответил: «Я не говори кастилья». Это означало, что он не говорит по-испански. Молодой человек берет в руки маракас тонкой работы, похожий на резной мраморный шар, и начинает танцевать то под звуки флейты и барабана, то в ритме болончона, который наигрывают струнные инструменты. Очень скоро лепестки роз на деревянных крестах высохнут. Исчезнет запах копала, стихнет эхо странных молитв. Поля, расположенные на горных склонах и в небольших долинах, вновь превратятся в твердую землю, которую нужно с таким трудом обрабатывать. Но пока и в Сан-Андресе, и в Пасте, и в Чилиле, и повсюду в Альтос де Чьяпас — праздник...

Луис Суарес, мексиканский журналист

XX век: новые горизонты познания

Как Землю нельзя вообразить без какого-либо крупного ее континента, так и мировую науку невозможно представить без русской, советской науки. Четверть тысячелетия существует наша академия, и эта веха, естественно, побуждает осмыслить прошлое естествознания, чтобы попытаться заглянуть в его будущее.

История естествознания есть история познания законов природы. Но четверть тысячелетия назад из всех ныне школьных законов достоянием науки были лишь некоторые законы механики. И все! Оформились математика, механика, отчасти астрономия (как «механика неба»), а физика, химия, биология, геология, если к ним строго применить современную трактовку понятия «наука», отсутствовали, ибо являли собой груду фактов и описаний, за которыми — трудно в это сейчас поверить! — не стояло знание хотя бы одного краеугольного закона природы.