Аргумент весомей пули - Павел Николаевич Корнев

Нагнавший нас кадавр, весь покрытый кровоточащими разрезами и неровными стежками швов, словно его освежевали, а затем обшили чужой кожей, вскинул растопыренную пятерню, и та окуталась багряным огнём. Атакующий аркан выстрелил в меня кровавой искрой, и — вспыхнуло!

Звёздочка враз прожгла не успевший толком уплотниться щит и мигающим всполохом угодила в грудь — на миг почудилось, будто лошадь копытом лягнула. Удар оказался столь силён, что я рухнул навзничь и крепенько приложился затылком о землю. Торс обожгло лютым жаром — атакующий аркан не просто раскалил или оплавил кирасу, но прожёг её насквозь. Спасло лишь то, что при столкновении с защитным пологом искра потеряла стабильность и расплескалась по зачарованной стали, а не прошила доспех и меня вместе с ним.

Цел! Да! Уцелел!

Даже не пытаясь подняться на ноги, я потянул в себя небесную силу, заодно сграбастал рукоять револьвера, но хоть зловещий багрянец в глазах мёртвого колдуна и потускнел, тот легко эти приготовления предупредил. Швы на его коже разошлись, вырвавшиеся наружу кровавые руки более чем саженной длины вцепились в меня и легко вздёрнули в воздух. Одна едва не смяла гортань — я лишь в самый последний момент сумел прикрыть ту отторжением! — а другая перехватила правое запястье и не позволила вытянуть из кобуры револьвер.

Меня враз отрезало от небесной силы, а миг спустя под нажимом корявых красных пальцев начал проминаться прикрывавший шею барьер. Я судорожно вцепился в магическую конечность левой рукой, и бросил последние крохи энергии на активацию малой печати воздаяния.

Гори!

Вспыхнуло пурпурное пламя, теперь уже мои пальцы промяли магическую плоть, погрузились в неё, разорвали! Аркан мёртвого колдуна пролился на дорогу кровью, а дальше пламя перекинулось на него самого, но заполыхали только магические конечности, да ещё занялась огнём сочившаяся из многочисленных порезов кровь. Кадавр от моей атаки ничуть не пострадал, он подобрался для рывка и…

Поймал грудью костяное копьё, покачнулся и отступил на шаг назад. При этом не упал и даже умудрился стряхнуть с себя лизавшее кожу пурпурное пламя. Пользуясь моментом, я попытался хватануть небесной силы и не втянул её в себя вовсе, будто дохлый колдун умудрился передавить своей хваткой входящие меридианы. Из глаз посыпались искры, я рывком выпрямился и выдернул из чехла на поясе ампутационный нож.

Получай!

Клинок я всадил безо всяких затей, словно и не учили, куда и как следует бить. Нет же — пырнул в солнечное сплетение, благо никаких изысков от меня сейчас и не требовалось.

Отдай!

Я рывком втянул в себя чужую силу, и пальцы словно прикипели к стальной рукояти скальпеля, а затем по мне прокатилась волна кипящей крови. Прогнав этот пылающий сгусток по правому меридиану, я перекинул его через оправу в заранее вскинутую левую руку и…

Получай!

Я вытолкнул силовой заряд прямиком в оскаленную харю кадавра и каким-то чудом не лишился при этом конечности, а вот голова мёртвого колдуна взорвалась кусками кожи, осколками костей и гнилью мозга.

Да, так тебя разэдак! Успел ударить первым!

Рука бессильно обвисла, я развернулся и обнаружил, что золотая дымка защитного купола сделалась непрозрачной, а миг спустя из него в надвигающееся чудище ударил ярчайший луч солнечного света. Облако багряной мороси испарилось в один миг, и уродливая фигура гиганта лопнула, но не разлетелась кусками гнилой плоти, а обернулась кровавым смерчем!

Тот накатил на прикрывший моих сослуживцев купол, охватил его и попытался смять, но вместо этого напитался солнечным сиянием, вспыхнул и соскользнул, помчался ко мне огненным вихрем, всё сильнее разгоравшимся и светлевшим от впитываемой по пути белизны.

Нет, черти драные! Нет!

Глава 28

Отторжение!

Под шквальным натиском огненного смерча магический барьер не продержался и доли мгновенья, а дальше обезумевшая энергия попыталась закрутить меня и растворить в себе, спалить в прах и развеять его по ветру. И закрутила бы, растворила, спалила, развеяла, кабы не опыт прожарки у якоря в приютском подвале.

Там тоже крутило и жгло, вот и вспомнились давно позабытые навыки, удержался на ногах, закрылся от внешнего воздействия поначалу исключительно за счёт силы воли, а потом уже начал пережигать и прорывавшуюся через барьеры энергию. И не стоял на одном месте, а проламывался через вихрь, багрянца в котором с каждым ударом сердца оставалось всё меньше и меньше.

Шаг и другой!

Меня не спалило и не разорвало, даже не отшвырнуло прочь, лишь хорошенько прожарило дух и напитало его энергией. В какой-то момент я просто осознал себя стоящим посреди улицы в прожжённой кирасе и перепачканной кровью форме живым и даже почти здоровым.

— Бегом! — донёсся чей-то мысленный окрик, но я проигнорировал приказ, обернулся и обнаружил, что вихрь уже почти чисто белого пламени стремительно уносится прочь.

«Это всё стылость, — подумалось мне, и я неверяще себя ощупал. — Остудила пламя…»

Пальцы наткнулись на прореху в кирасе, и резкая вспышка боли заставила стиснуть зубы, но ожог оказался пустяковым — лишь пошла волдырями кожа. Повезло.

— Боярин, не спи!

Мои сослуживцы помчались к пирамиде, пришлось перебороть усталость и припустить вслед за ними. Шлем немедленно съехал на лицо, поправил его раз и другой, затем попросту расстегнул ремешок и выкинул в грязь. Карабин потерялся ещё раньше, равно как и невесть куда запропал ампутационный нож, и лишь висевший в кобуре револьвер так и продолжал на каждом шаге биться о правое бедро.

Волосы стояли дыбом, с меня беспрестанно срывались и растворялись в белизне пурпурные искры, а дыхание сбилось буквально в один миг, словно и не было двух месяцев изматывающих марш-бросков. Механически переставляя ноги, я скинул ранец, а затем должным образом сложил пальцы и каким-то воистину запредельным напряжением воли заставил возникнуть в них стальную рукоять оброненного скальпеля. Им-то и срезал ремни безнадёжно испорченной кирасы, после чего с новыми силами помчался вдогонку за своими боевыми товарищами.

Поразительная глупость! Просто несусветная! Бежать стоило не за ними, а прочь!

Тот факт, что драным антиподам удалось достучаться до демонического покровителя здешних мест, я осознал слишком поздно — только когда вслед за остальными выскочил на площадь с объятой багряным сиянием пирамидой. Небо над её вершиной то и дело вскипало белизной астрала, солнца не было видно вовсе, и будто мало того — вокруг ступенчатого сооружения метались кровавые тени.

Прямо на