Вор без имени - Илья Соломенный

На этот раз я не сдержался, успел сорвать маску — и опустошил желудок.

В ушах стоял оглушительный звон, и сквозь него пробивался низкий гул, исходивший от самой земли, будто под ногами стонал раненый великан.

Утерев губы, я натянул маску обратно (мало ли!) и кое-как поднялся на ноги. Да, это было кладбище… А в десятке метров от меня разверзлась сама бездна.

Там, где когда-то было заросшая высокой травой земля и кривые ряды могил, теперь зияла гигантская, дымящаяся рана в земле. Края воронки были оплавлены в причудливые стеклянные наплывы, кроваво-красные изнутри. Они потрескивали и шипели, выбрасывая в воздух едкие струйки пара.

Жар пёк лицо, заставляя щуриться. В глубине, в самом центре воронки, среди обломков почерневшего мрамора и уродливо переплавленных металлических оград, валялся огромный чёрный саркофаг, тускло тлели угли, отбрасывая на стены склепа, превращённого в груду щебня, прыгающие, похоронные тени.

И тут я почувствовал, как сведённая судорогой ладонь наконец-то разжимается. Боль, будто кости вот-вот треснут, отступила, сменившись покалыванием в онемевших пальцах. Компас — этот проклятый кусок колдовского камня! — чей свет наконец угас, лежал в ладони тяжёлым, безжизненным грузом.

— Свобода! — прохрипел я.

Первой мыслью было выкинуть проклятую вещицу, но…

Нет, нельзя. Кто знает, какие «чешуйчатые» здесь побывают (а они ТОЧНО побывают!)? Отыщут её — и найдут по какому-нибудь следу меня…

Нет-нет-нет, нельзя… Да и сёстры наверняка не обрадуются…

Сёстры? Да не до них сейчас!

Но выкидывать Компас точно нельзя!

Дрожащими от возбуждения руками я впихнул артефакт в специальный чехол у пояса, под куртку.

И тут же на меня накатила новая волна — на этот раз леденящего ужаса от осознания произошедшего.

Казначейство. Покои Герцога. Какая-то тайная встреча Баронов! Я, сам того не желая, словно сорвавшаяся с цепи псина, пронёсся по самым запретным местам города, подняв шум на весь Артанум!

Ох, проклятье…

В висках застучало.

Хорошо хоть маска не спала — лицо моё никто не видел! Никто, но… Нералон учуял мой запах. Однако странное дело — мысль о вульфаре не вселяла в меня паники. Отчего-то я был уверен, что он не выдаст мою тайну, не пойдёт «стучать», когда по городу пронесутся слухи о невероятном «чешуйчатом», забравшимся в самые охраняемые места города.

В конце-концов, я был ему должен…

И тем не менее — бежать!

Надо было бежать прямо сейчас, пока вся стража города, пока самые сильные «чешуйчатые» не слетелась сюда, на этот адский пожар, словно мотыльки на пламя.

Только тупой не поймёт, что это рухнуло — осколок Ураниоса…

Я уже оттолкнулся от скользкого камня, делая первый шаг к спасительной тьме, как из самой глубины пекла, сквозь шипение остывающего камня и вой ветра, донёсся хриплый, сдавленный, но на удивление бодрый голос:

— Эй, парнишка, ну ты чего замер⁈ Помоги, мать твою!

Глава 30

Да когда уже закончатся эти деловые предложения⁈

Голос из кратера прозвучал снова, и на этот раз с ноткой раздражения.

— Эй, я же вижу, как ты навострился ноги сделать! Не по-дружески это, парнишка! Своих в беде не бросают!

«Своих»? У меня от этого слова в животе всё похолодело. Какие, к демонам, «свои»? Я свой самому себе, и то не всегда!

Проклятье… После моих «прыжков» в городе уже наверняка объявили охоту веселее, чем на тварей Прилива. Стража, Бароны, «чешуйчатые»… А тут ещё этот голос, воронка размером с дом…

Бежать! Бежать нужно было немедленно, пока сюда не слетелась вся городская стража и полгильдии магов!

Я уже развернулся, подошва скрипнула по оплавленному шлаку, но я замер.

Проклятое любопытство!

Оно всегда было моим главным пороком, куда более опасным, чем жадность! Именно оно заставило меня следить за Элирой, оно же привело в дом Хэмли!

И сейчас тоже царапалось изнутри, шепча: «А кто там? А что там? А если это правда что-то важное?»

Да чтоб вас всех…

Компас под курткой был мёртвым грузом, но его недавняя мощь жгла мне бок как напоминание: сегодняшняя ночь уже вышла за все мыслимые рамки. Ограбление неприступной крепости, «прыжок» в спальню Герцога, визит к Баронам и в казначейство…

Добавить к этому диалог с гостем с Ураниоса? Да почему нет, чего уж теперь мелочиться…

— И кто ты такой, чтобы меня в друзья записывать? — просипел я в сторону дымящейся бездны, всё ещё не решаясь подойти ближе.

— Тот, кто видит тебя насквозь, прыгун! — тут же послышалось в ответ, и в голосе явственно прозвучала усмешка, — Сквозь землю и камень, мр-р-р-рак! Я же вижу, что твоя душонка трепещет, как птичка в клетке. Но глаза горят! Давай уже, не тяни время!

Феррак!

«Прыгун»! Он знал, что я перемещался по городу? Или догадывался?

Это меня и добило. Если незнакомец знает про это, то от него можно что-то выведать. Хотя бы понять, что за сила таскала меня по городу, как щенка.

А может…

С проклятиями я развернулся и, преодолевая животный страх, заставил себя сделать шаг к раскалённому краю. Жар бил в лицо, заставляя щуриться.

Я сполз вниз по оплавленному склону, цепляясь руками за острые выступы шлака, который больно впивался в ладони даже сквозь кожаную перчатку. Под ногами хрустело и оседало стекло, образовавшееся от плавления песка и земли.

В центре воронки лежал саркофаг. Он был огромным, выточенным из цельного куска тёмного, почти чёрного камня, испещрённого серебряными прожилками, которые странно напоминали узор на Компасе. Крышка была массивной, без видимых ручек.

— Молодец, парень. Теперь дело за малым. Сними эту дурацкую крышку, — прозвучал голос уже прямо оттуда, из-под камня. Он был приглушённым, но чётким.

Я подошёл ближе, ощущая исходящее от камня странное тепло — не обжигающее, а глубокое, словно от нагретой на солнце гальки.

— А ты меня не сожрёшь?

— Ты за кого меня принимаешь? мр-р-р-рак⁈

— Дай слово!

Проклятье, как же всё это нелепо!

— Да даю, даю!

— Как мне эту хрень открыть? Руками? — я потёр виски, где начинала стучать знакомая боль. Магия Тверди и так была на исходе после взлома сундука Хэмли.

— Не прикидывайся дурачком, прыгун! Я же чувствую я в тебе эту… металлическую жилку. Давай, удиви меня.

Я глубоко вздохнул. Руки сами потянулись к холодной поверхности саркофага. Ладони легли на шершавый камень. Я закрыл глаза, отсекая всё: и вой ветра, и шипение остывающей породы. Внутри было пусто и холодно. Камень Силы под ключицей отозвался тупой, ноющей пульсацией — он почти исчерпал свою силу.

Я искал