Братство бумажного самолётика - Екатерина Витальевна Белецкая

– повсюду. И различаемся мы, пожалуй, только степенью толерантности к системе, точно так же, как различаются толерантностью к Сети те же Барды и Сэфес. Полторы тысячи? Тингл? Пирамида? Конечная точка – для вселенной? Три группы образцов? Я тебя умоляю, это не те категории, и не те размеры, уж поверь мне.

– Я как раз верю, – вздохнула Джессика. – Я-то верю. А вот он… он верит, что они трое действительно что-то глобально сломали, когда приняли решение разорвать круг, и что ситуация действительно конечна, и подлежит исправлению.

– Через эти три тройки? – безнадежно спросила Берта.

– Да.

– При всех имеющихся вводных?

– Да.

– Пить надо меньше, – зло сказала Берта. – Тебе, кстати, тоже.

– Да. Да! Я с тобой согласна, – кивнула покаянно Джессика. – Он не прав, ты права. Это не Мариа тогда уходила, чтобы стать миллионами, это они приходили и уходили, и оставались, и таились, и… Господи, да что же делать-то!.. – она снова опустила голову. – Ничего не понимаю, не знаю, и уже даже не чувствую…

– Ты? – безмерно удивилась Берта. – Ты не чувствуешь? Ты вообще о чём?

– О мальчике, – Джессика встала, подошла к внешнему окну. Пространство, звёзды, тени радиусов Сферы – они в поглощающем режиме, с этой точки видятся именно как тени, эти радиусы, и картинка поэтому странная и нелогичная – настолько, насколько это вообще возможно. – Бертик, это… стена. Глухая, непрошибаемая стена, через которую я больше не пробую пробиться. У меня так и не получился с ним контакт, понимаешь? Столько лет, и даже тени контакта не возникло. Он… чужой. Он выглядит, как Ри, он ходит, как Ри, он говори почти как Ри, у него такие же глаза и волосы, и такие же руки, и он двигается так же – но, боже мой, он чужой, совершенно, абсолютно, и я ему тоже чужая. Последнее время мне вообще кажется, что он меня ненавидит, и единственное, чего он хочет, по-настоящему хочет, это чтобы я исчезла куда-то и не вмешивалась больше в его жизнь. Никак. Ты говоришь – я пью? Да. Я пью, Бертик. Ты права. Я в отчаянии. Потому что это существо, оно…

– Оно – что? Не такое, как ты ожидала? – уточнила Берта. Джессика кивнула. – Ты думала, что он интуитивно тебя узнает, полюбит, что будет контакт – ведь ты об этом, верно?

– Да, – снова кивнула Джессика.

– Ри говорил, откуда он вообще взял эти материалы? Есть там какие-то изменения, или нет? Джесс, пойми, это в разы серьезнее, чем мы вообще могли предполагать. Вдруг его собственные сотрудники внесли корректировки, тебе это не приходило в голову?

– Да, приходило, – кивнула Джессика. – Я потом расскажу тебе, что ещё мне приходило в мою дурную голову, которая… которая могла затормозить всё, но не сделала этого.

– Я тебе не верю, – Берта усмехнулась. – Не верю, Джесс. У меня нет никаких оснований, чтобы тебе верить, потому что сейчас ты сказала то, что я хотела бы от тебя услышать… но это больше так не работает.

– Думай, что тебе угодно, – Джессика устало пожала плечами. – К тому же эти мысли в данный момент ни о чём. Потому что есть ситуация, в которой мы все находимся, и с которой теперь непонятно, что делать.

– Вот это верно, – Берта покивала. – Совершенно непонятно. Потому что если Амрита, пусть и теоретически, можно оставить здесь жить и дальше… пусть живет, как живет, занимается спортом, встречается со своей девицей, женится, рожает детишек… то вот что делать с теми двоими, что на Планете, непонятно абсолютно. В данный момент их не позволят вывезти, а я даже не знаю, кто именно не позволит, и по какой причине.

– Местные не позволят. Конкретно – Самфелаг, – Джессика, наконец, отошла от окна, и села в кресло напротив Берты. – Они включили нашу программу в свою, но проблема в том, что я даже представления не имею о том, что она такое.

– То есть? – Берта нахмурилась. – Погоди. Они в курсе, кто… кто они все?

– Нет, конечно! – Джессика округлила глаза. – Знают только про смешанный геном, и что это старые образцы, но не более того.

– Так, – протянула Берта. – Получается, они для чего-то хотят использовать ребят?

– Наоборот. Мне сказали, что наоборот, но большего я не сумела добиться, – Джессика закусила губу. – Берта, я вообще не понимаю, что происходит, для чего нужны ребята этим всем, и… чертовщина какая-то, ей богу, это чертовщина, я запуталась, и я боюсь! – выпалила она, и тут же замолчала, словно испугавшись собственного крика.

– Совсем хорошо, – Берта нахмурилась. – Давай пробовать разобраться. Про то, что это потенциально Контроль, они не знают?

– Нет. Стопроцентно нет.

– Ладно. Про то, что такое проект Ри, они тоже не знают?

– Только то, что мы передавали им, – Джессика запнулась. – Ты ведь в курсе. Адаптационные схемы и связка клон/образец, биология, психология, социология…

– И прочая бредятина, не выдерживающая никакой критики, – подхватила Берта. – Но их заинтересовали образцы, верно?

– Да, – кивнула Джессика. – Они хотят, чтобы мы довели программу до конца.

– Ещё больший бред, – Берта задумалась. – Понять бы ещё, что им нужно на самом деле.

– Ну, кое-что я поняла, – Джессика усмехнулась. – Им нужны мы, непосредственно – то, что может предоставить Ри. И ребят они держат здесь уже практически насильно только для того, чтобы он не сбежал не вовремя. Ну, с их точки зрения не вовремя. В данном случае все трое – рычаг давления на него. Сами по себе они Самфелаг безразличны. Или почти безразличны. А он… ты ведь понимаешь, что он в состоянии пригнать сюда, например, боевой флот. Или что похуже.

– Хотя бы одно рациональное зерно отыскалось, – вздохнула Берта. – И то хлеб, и на том спасибо. Полгода они у Ри, как я понимаю, выцыганили. Чем-то угрожали?

Джессика снова задумалась, потом отрицательно покачала головой.

– Нет, – сказала она. – Мне точно нет. Ему… тоже нет, наверное. При мне таких разговоров не было.

– Ну хоть так, – вздохнула Берта.

– Слушай, а какие они? – спросила вдруг Джессика. – Мне он их даже не показывал ни разу.

– Серьёзно? – Берта удивилась. Вот сейчас она удивилась уже не