Артистка - Владимир Моисеевич Гурвич

то в чем виноват театр? — спросила я. И тут же поймала внимательный взгляд Миркина, пущенный в меня из-под когтистых бровей.

— Если бы театр был предназначен для тех, кто разбирается в нем, то каждый спектакль посещали не более десяти зрителей. Искусство не должно быть для избранных, оно должно проникать внутрь человек, даже если он того не хочет. Но если это случится, и он это ощутит, то обязательно пойдет в театр, чтобы это случилось снова. Его потянет туда неведомая сила, которая могущественнее его. А то количество людей, которые заполнили зрительный зал, говорит о том, что ничего подобного у вас не происходит. Я, конечно, посмотрю и другие спектакли, но вряд ли мои впечатления изменятся.

— Что же вы предлагаете в таком случае?

— Вообще-то я критик, пишу о своих впечатлениях, мыслях и чувствах, вызванных постановкой. А что-то предлагать должны другие, например, ваш главный режиссер.

— То есть, хотите сказать, что отказываетесь помогать нашему театру, а только критиковать.

Миркин молчал, видимо, мои слова заставили его задуматься.

— Возможно, вы в чем-то правы, Марта Игоревна. Если хотите, я могу встретиться и с вашим главным режиссером, и со всем коллективом. Но немного позже, мне надо посмотреть еще несколько спектаклей. Я должен быть уверен в своих впечатлениях. Я постараюсь, ходить на ваши спектакли каждый день. Хотя мне это немного и трудно, — с вздохом добавил Миркин.

— И вы продолжите писать свои заметки?

— Обещаю, что в ближайшее время не буду. Буду копить впечатления.

— Тогда на этом пока остановимся, — сказала я и встала. — В таком случае я пойду.

— Было приятно познакомиться.

— Взаимно.

4

Я направилась к выходу из квартиры. Внезапно на полдороге остановилась.

— Яков Миронович, а вам кто-нибудь помогает по хозяйству, готовит еду, убирает квартиру? — спросила я.

Он удивленно взглянул на меня.

— Кто же мне будет помогать, я тут совсем один.

— Но можно нанять домработницу.

Миркин внезапно улыбнулся.

— На мою пенсию домработницу не наймешь. А все сбережения отдал сыну, ему нужней. Придется обходиться своими силами.

Несколько мгновений я колебалась.

— Только не спорьте и не возражайте. Я вымою сейчас полы и протру пыль.

Я увидела, с каким изумлением смотрит на меня Миркин, но в свою очередь я тоже смотрела на него с таким же изумлением. А дело все том, что еще несколько мгновений назад у меня и в мыслях не было предлагать такие клининговые услуги. Эти слова родились совершенно спонтанно, я даже весьма смутно представляла, чем они вызваны. Конечно, есть объективные для них предпосылки, Миркин одинокий, больной старичок, но мало ли таких в городе; лично я знаю их немало. Но никому из них ничего подобного у меня и в мыслях не было предлагать.

— Я вам искренне благодарен, Марта Игоревна, но давайте не будем больше об этом.

— Нет, будем! — решительно произнесла я. — Вам нельзя жить в таких условиях, это плохо отразится на вашем здоровье. А сами вы не в состоянии привести квартиру в порядок. Где у вас ведро и швабра? — Так как тот, к кому был обращен этот вопрос, пребывал в некой растерянности, я решила действовать самостоятельно. — Скорее всего, они находятся в туалете. — Я посмотрела на Миркина, тот кивнул головой.

Я направилась в туалет.

Занятие по приведению квартиры в порядок заняло почти два часа. Пыли, а так же грязи, мусора оказалось значительно больше, чем я предполагала во время моего поверхностного осмотра объекта. Зато я могла гордиться результатами своего труда; даже визуально жилище Миркина теперь выглядела гораздо привлекательней.

Вымыв ведро и швабру, я вернула этот комплект на место и устало приземлилась на все тот же одновременно обшарпанный и шаткий стул.

— Немного передохну и пойду, — сказала я Миркину. — Вы не возражаете, Яков Миронович?

— Я изумлен тем, что вы сделали, Марта Игоревна, — ответил Миркин. — Ничего подобного не ожидал.

— Я и сама от себя не ожидала, — призналась я. — Хотите, скажу правду.

— Правда всегда приветствуется, — едва заметно улыбнулся Миркин.

— До сих пор не понимаю, что на меня нашло, никогда ничего такого не делала. Это первый мой подобный опыт. Как вы думаете, с чем он связан?

Я уставилась на Миркина в ожидании объяснений. В конечном итоге он же умный человек — известный критик, должен же помочь мне разобраться в этом вопросе.

— Это не просто, — пробормотал он. — Хотя я всегда придерживался убеждения, что объяснить можно все, кроме существования Бога.

— О Боге мы сейчас не будем. Но мне, в самом деле, интересно, что же со мной случилось?

Миркин каким-то странным взглядом взглянул на меня.

— В искусстве это называется катарсисом. Уверен, вы слышали этот термин.

— Кто его не слышал, Яков Миронович.

Миркин, соглашаясь, кивнул головой.

— Но причем тут катарсис и мой поступок? — продолжила я. — Честное слово, не понимаю.

— А я усматриваю прямую зависимость.

— Вы не против, если я ее с вашей помощи тоже увижу?

— Не против, — улыбнулся Миркин. — Возможно, я не прав, но вас внезапно настигло стремление к очищению. Подсознательно, вас давно гнетет ощущение, что служа в своем театре, играя в этих ужасных пьесах, вы загрязняете себя. И до последнего момента не представляли, каким образом очиститься.

— И тут появились вы со своей запущенной квартирой? — вопросительно посмотрела я на Миркина.

— Что-то вроде того, — согласился он. — Возникло желание совершить хороший поступок. Да еще в прямом смысле сделать мир чище. В общем, это и есть генеральная задача искусства. Но пока у вас получилось только с моей квартирой. Будем считать, что это начало.

Я задумалась. Прозвучавшее объяснение звучало, мягко говоря, странно и непривычно, но какая-то своя истина в нем присутствовала.

— Мне надо обдумать ваши слова, — сказала я. — Для меня они прозвучали немного неожиданно.

— Я понимаю. Разумеется, все новое, непривычное требует обдумывания.

Я встала.

— Вы не против, если я как-нибудь зайду к вам еще?

— Я буду только этому очень рад.

Я внимательно посмотрела на Миркина, и мне показалось, что его слова звучат вполне искренне.

5

Я вернулась домой, Эрик меня уже ждал. При виде гражданского мужа я вдруг почувствовала сильное смущение, которое давно не испытывала при нем. Я знала, что он хочет знать о результатах моего визита к Миркину. Но я не представляла, что должна ему говорить. Ну не о том же, что почти два часа мыла и чистила комнату, кухню, туалет и ванную. Если я сообщу это Эрику, его изумлению и возмущению не будет предела.

— Была у