Ревизор: возвращение в СССР 2 - Серж Винтеркей

Ознакомительный фрагмент

на кухне бабушка. Матери дома не было. Эмма с детьми оккупировала мой диван.

Увидев спальники, рюкзак и котелки, Эмма поднялась с дивана и с Аришкой на руках вышла к нам.

— Эмма, это мой одноклассник и друг Вячеслав. Слава, это Эмма, — представил я их друг другу.

— Вообще-то, я Станислав, — важно поправил меня Славка. — Паша сказал, что ты хочешь идти завтра с нами в поход. Я вот принёс тебе спальник и рюкзак.

— Что ты их знакомишь? — спросила бабушка, внимательно наблюдавшая за нами. — Они всю жизнь на одной улице живут.

— Правда? — стушевался сначала я, но быстро сообразил: — А что же они тогда смотрят друг на друга, как будто первый раз встретились?

— Не знаю, — буркнула бабуля. — Мойте руки, садитесь за стол.

Мы со Славкой не заставили себя долго ждать и вскоре, сидя за столом, уплетали за обе щеки горячий наваристый борщ.

— А мама где? — спросил я с набитым ртом.

— По магазинам пошла, — ответила бабушка. — А Эмме разрешат с вашим классом в поход идти?

— Разрешили уже, — прочавкал Славка. — Мы договорились.

Эмма, сидевшая за столом напротив, заёрзала. Я сначала не понял, почему, а потом догадался: ей неудобно оставлять мелкого брата на моих девчонок, у них и так Аришка на руках.

— Ба, вы же с мамой отпустите Эмму, да? — чувствуя себя виноватым, спросил я. — Мы не подумали, что с малым сидеть кому-то надо будет.

Славка тоже об этом, похоже, не задумывался и сейчас испуганно перестал жевать, зависнув с полным ртом над своей тарелкой.

— Угу, в школу мы не ходим, потому что с братом сидим, — строго сказала бабушка, глядя на Эмму, втянувшую голову в плечи. — А в поход мы собрались? Вот и берите малого с собой.

Воображение сразу заработало, и я представил, как кому-то придётся тащить в рюкзаке ребёнка и при этом ехать на лыжах. Видимо, у нас был такой ошарашенный вид, что бабуля хмыкнула.

— Шучу я. Посидим мы с Колей, — сказала она.

— Спасибо, — выдохнул я.

Мы успокоились и продолжили обедать.

— Эмма, — вспомнил Славка. — Аркадий говорил, что ты в походы много раньше ходила. Помнишь, что с собой брать надо?

Эмма кивнула.

— Надо будет до завтра до обеда всё подготовить, — инструктировал он её.

Бабушка поставила на стол корзинку со свежими плюшками. Я налил чаю себе и Славке. Эмма отказалась. Плюшки были восхитительны, ещё тёплые. Домашняя выпечка — это что-то.

— Ба, мы сейчас в больницу идём к Мишке Кузнецову. Можно пару плюшек ему взять? — спросил я.

— Бери, — разрешила она.

— А во что их? — замялся я. — Как их нести?

— На, заверни, — подала она мне газету.

Я, преодолевая культурный шок, молча начал заворачивать плюшки в газету, успокаивая себя тем, что с внутренней стороны её лапали только свои. Хотя, блин, краска же все равно вещь вредная для здоровья. Ну, а что я хотел? Пакетов же ещё нет. Я встал и подошёл к двери в гостиную, на ручке которой висели несколько разнокалиберных сеток и авосек.

Я снял их и выбирал какую-нибудь сетку поменьше для двух плюшек, завёрнутых в газету. В этот момент из сеней послышался какой-то шум. Открылась входная дверь и в хату влетела, не разуваясь, мама. Она плюхнула на пол три полные сетки с разными свёртками.

— Там яйца, — крикнула она, стремительным движением вырвала у меня из рук авоськи и выбежала из дома.

— Поля! — закричала ей вдогонку испуганная бабуля. Но той уже и след простыл.

Я метнулся за ней на улицу как был, в коротких домашних валенках и школьном костюме. Пока я смотрел, в какую сторону побежала мать, она уже была на перекрёстке с улицей Ленина. То ли я совсем дохляк, то ли мама слишком прыткая, но догнал я её только на Площади.

— Ты куда? Что случилось? — спросил я, запыхавшись, когда поравнялся с ней.

Дыхание у меня совсем сбилось, а мама так вообще не могла говорить. Вместо ответа она только на ходу махнула рукой вперёд.

Мы пробежали с ней квартала два в сторону вокзала. Вдруг она упала на колени перед ничем не примечательным сугробом и начала руками разгребать снег.

Она вытащила из сугроба цветастую авоську с увесистым свёртком. Я отодвинул её и хотел поднять авоську, но оказалось, что каждая её ручка оторвалась с одной стороны.

— Я хотела его подмышкой донести, — сказала мать, чуть отдышавшись, — но поняла, что три сумки в одной руке не дотащу.

Я поднял сумку со свёртком, взял его в охапку и понёс домой. Немудрено, что ручки оторвались: свёрток весил килограмм семь. Мать успокоилась и шла рядом.

— А к чему такая спешка? — поинтересовался я. — Что там?

— Рыба, — ответила она, довольно улыбаясь. — Ледяная. Беспокоилась очень, чтобы собаки не учуяли.

— О, ледяная! Это вещь! — обрадовался я. В моё время она стоила дороже форели, так ещё и была не везде и не всегда. Поедим, как Славка говорит. — Сколько она сейчас стоит?

— Сколько и всегда: шестьдесят копеек, — ответила мама.

— Шестьдесят копеек килограмм? А здесь сколько? — встряхнул я свёрток.

— Семь с половиной килограммов, — гордо ответила мама.

— И стоит меньше пяти рублей? Класс! — восхитился я. — Надо было больше взять.

— Куда же больше? Хранить-то где? Зимой, конечно, можно набрать побольше. А так, весна же скоро, не успеем съесть, испортится рыба.

— Эх, холодильник нужен, — пробормотал я.

— Другие брали по полтора-два килограмма, — продолжала рассказывать мама, — ну, три максимум. Я и так взяла самый здоровенный кусок, который смёрзся, его не стали размораживать, так, целиком мне взвесили. А что, нас сейчас много, съедим же?

— Конечно, съедим! О чём речь, — заверил я её.

Мне передалось её воодушевление, мы гордо прошли через площадь со своей добычей и дошли до перекрёстка с нашей улицей.

Вдоль улицы рыскал взбудораженный Славка. Увидев нас, он кинулся в нашу сторону.

— Что случилось? Где вы были? — набросился он на нас.

— Ты не поверишь! — смеясь, ответил я. — Мама не смогла дотащить до дома все покупки и закопала рыбу в сугробе.

— Ааа, — протянул Славка, глядя на нас как на сумасшедших. — А к чему была такая спешка?

— Так найти же мог кто-нибудь! — воскликнула мать. — Собаки могли учуять.

— А, ну тогда конечно, — согласился Славка. — И далеко закопала?

— На Ленина за кинотеатр ещё квартала два, — объяснил я.

Мы вошли в сени, разделись и вошли в дом.

— Это вы во втором гастрономе, что ли, были? — спросил Славка, заходя следом. — А что за рыба?

— Ледяная, — гордо протянула мама, разворачивая на столе свой драгоценный свёрток.

— Паш, давай собирайся,