Неофит - Ярослав Кожедуб

— Да нет, знал, конечно, — бесхитростно почесал в затылке Аррун. — Просто не видел никогда, и не интересовался. Слишком далеко от моих интересов. А насчёт волчар не беспокойтесь — у меня к ним особой любви нет. Волколаки и берендеи настолько же близки, как волколаки и люди, особенно в культурном и… эээ… иных духовных планах. С людьми у Прайда в таких вещах куда больше общего.

Слегка расслабившись, мы вновь погрузились в обсуждение увиденного, постепенно перейдя на более близкие и непосредственно затрагивающие нас темы. Например, на войну, в которую вступила Российская Империя. Причины, ранее непонятные, стали теперь кристально ясны. Тут как бы и дурак поймёт — хотя дипломатические отношения между странами и были последнее время вполне ровными, но стоило бывшим рейнцам так неосторожно подставиться, как Борис Второй просто не смог не припомнить соседям былое и не оттяпать у них кусок. Скорее всего, где-нибудь на относительном юге, вдоль Дуная и Чёрного моря. Тёплых и плодородных земель у Империи пусть и хватало, но не то чтобы их было в избытке. В избытке были разве что среднеазиатские засушливые степи и пустыни, но пользы от них…

Надолго в общежитии мы задерживаться не стали. Спустя полчаса пересудов, резко спохватившись, разбежались кто куда — всё-таки лекции лишь сдвинули, отменять большинство из них никто не собирался.

* * *

Апрель принёс в Петроград непрерывные дожди и суету. Последняя к дождям непосредственного отношения не имела, разумеется. Война будоражила умы военных и магов, переобувшийся в прыжке Патриарх будоражил умы своей паствы, резко сменив свою риторику на прямо противоположную, прекратившаяся с Союзом торговля будоражила экономику… в общем, будоражилось всё и вся. К счастью, все виды бурления понемногу стихали — выйдя на пик к началу апреля, они постепенно пошли на спад. Люди привыкали, логистика перестраивалась, да и отсутствие крупных новостей играло свою роль.

Вести с запада, действительно, поутихли — первоначальные победные реляции сменились сначала менее восторженными, а потом и вовсе, довольно унылыми и однообразными новостями. Из-за отсутствия сопротивления Император умудрился проглотить чересчур большой кусок и теперь лихорадочно пытался его прожевать и не подавиться. Пройдясь бодрым маршем практически до Босфора, русская армия вышла к границе с греками. Но буквально спустя пару дней подоспели освободившиеся дивизии Кайзера, причём в заметно усиленной конфигурации — судя по всему, рейнцы поставили под ружьё всех своих магов, включая древних стариков и студентов. Получив чувствительный удар, русские войска слегка отхлынули, утёрли кровавую юшку, после чего, набычившись, встали намертво.

Фронт замер в хрупком равновесии. Кайзер торопливо отлавливал волколаков-партизан, бросив на это дело чуть ли не треть своей армии, пытаясь как можно быстрее разобраться с этой проблемой. Иронично, но тем же самым занимался и Борис Второй, только уже на захваченных территориях Валахии и Болгарии — пусть население там было не сильно патриотичным, а коренные жители немцев с франками и вовсе недолюбливали… но всё же хватало и энтузиастов, по мелочи пакостивших в тылу, и реваншистов, жаждущих возрождения полноценной Рейнской Империи. Последние пакостили уже по-крупному.

Поскольку крупных сражений не было, студенты Академии несмело перешёптывались, надеясь на возвращение части преподавателей и открытие заблокированных модулей. Увы, это были весьма наивные мечты. При захвате территорий сильные маги требовались не меньше, чем при простых битвах лоб в лоб. Артефакторы — для обустройства защитных и сигнальных контуров на оборонных рубежах. Сциентисты — для поиска диверсантов и партизан. Целители и вовсе никогда лишними не были. Кинетики могли рыть траншеи и разгребать завалы, хемодинамики — трансформировать из подвернувшейся органики, воздуха и воды горючее и простейшие рационы в виде белково-углеводных смесей. Последние я и сам пару раз пробовал, когда в семье возникала напряжёнка с деньгами. На вкус гадость редкостная, но зато дешёво и сердито, особенно для бедноты или для солдат на чужой земле, где логистику нормально выстроить ещё не успели.

Разве что термокрионики скучали, но чистых магов этого профиля было не так уж и много: обычно даже специалисты в этой сфере совмещали её с чем-нибудь ещё, как минимум с кинетикой. Так что памирские преподаватели продолжали куковать в далёких краях.

Суетным выдался апрель и для меня.

Не в плане учёбы — там всё было по старому. Тренировался, наращивал резерв, осваивал новые заклинания и курсы. Незаметно пролетел первый модуль магозоологии и начался второй, где к нашей группе присоединился ещё один паренёк с третьего курса — пухленький и конопатый Георгий со странной фамилией Счастье. Провалился на экзамене после второго модуля и пришёл проходить его повторно.

С артефакторикой тоже всё было по плану — ближе к маю я должен был, наконец, добить последний модуль сопромата и приступить к её освоению.

Куда больше суеты было вне учёбы. Во-первых — у меня закончились тавры на подзарядку браслета. Кое-как наскрёб на очередной заряд в конце марта — и всё. Следующий платёж, по примерным прикидкам, я мог осилить только к середине мая. И то — если идеально готовиться и сдавать все модули на девятки-десятки. Пришлось вздохнуть, закатать губу и переключиться на обычные тренировки, без дополнительного сопротивления. Времени на это сразу стало уходить в разы больше — пару часов в сутки приходилось стабильно уделять физическим нагрузкам, с болью в сердце отрывая эти часы от более полезных или интересных дел… от отдыха, например.

Во-вторых, я наконец подошёл к первому рубежу. С одной стороны — прекрасно, куда раньше, чем я рассчитывал. С другой — каждый рубеж сопровождался качественной перестройкой организма, которая растягивалась на некоторое время и никак не могла обойтись без побочных эффектов. Особенно ярко эта проблема как раз проявлялась на первом рубеже — тело банально не было к такому привычно. Ничего принципиально сложного, но долго, неприятно и неудобно.

Поэтому половину апреля я страдал — стоило импакту перевалить за отметку в двадцать пять менедем, как внутри начал постепенно разгораться пожар. Две недели я ходил на пары как в тумане — со стабильной лихорадкой и температурой в тридцать восемь. Меня бросало из жара в холод, приступы тошноты сменялись периодами адского голода, всплески энергии — апатией. Три раза в день я заходил в медпункт — для планового осмотра целителями и чтобы принять специальные пищевые добавки, давно подобранные для наиболее лёгкого прохождения каждого из рубежей. Без них мой организм вскоре начал бы требовать чего-нибудь странного — например, грызть мел или облизывать ржавые железные поручни.

По вечерам я