Самый Лучший Ветер 4 - Артём Сергеев

испросить у него жизненного совета. Не то, чтобы он был мне так уж необходим, просто я возомнил, что ему это будет лестно. Но, против всех ожиданий, оборвали меня тогда довольно насмешливо и резко:

— Мозги мне не канифоль, — Сергей Михалыч не постеснялся сплюнуть в костёр при этих словах. — Это тебе в церковь надо, а не ко мне. Откуда я знаю? Иному, например, в тюрьме посидеть полезно для общего развития, для будущего богатства, и такое бывает. Жизнь, это ведь просто череда случаев, а то, как ты их пройдёшь, только от твоего характера зависит. Общее направление выдерживай, на это у тебя сил и стержня хватит, это я вижу. Тянись к свету, Тёма, вот тебе и весь сказ! Тянись к свету!

И сейчас я собирался последовать его единственному совету в буквальном смысле, раз уж так всё получилось. Лариска спала, завернувшись в пушистый хвост с головой, но заострённые ушки её уже подрагивали, она уже что-то чувствовала, а потому спешить я не стал. Ну, разве что добавил магии себе, чтобы быть с ней на одной волне, чтобы можно было её погладить, не боясь ожогов.

— Лариса, — чуть слышно и нараспев, неосознанно копируя сейчас свою собственную бабушку, протянул я и легонько погладил ладонью пушистое пламя хвоста. — А мы все по тебе уже соскучились!

Я чуть поглаживал её по хвосту, чуть шевелил его, внимательно следя за её состоянием, готовый тут же прекратить всё при первом же признаке неудовольствия. Я вдруг внезапно вспомнил и понял, как именно моя бабушка будила моих сестер, обычно очень тяжёлых на подъём. По обыкновению, если это делала мама или, что ещё хуже, батя, рёву и капризов с утра было не обобраться, хотя и вставали, конечно, куда денешься. Но испорченное всей семье настроение на всё утро было гарантировано.

И совсем другое дело бабуля, она могла позволить себе потратить на побудку внучек лишних пятнадцать-двадцать минут. Она легонько, на грани чувствительности, гладила их по головам, она тихонько говорила им ласковые слова, тут же замирая и прекращая это делать, если они морщились. Тогда она замирала и выжидала без движения минут пять, чтобы вновь начать побудку, она добивалась их еле видимых улыбок и уже действовала смелее, но не назойливо или надоедливо, а легко и осторожно, хоть и неотступно при этом. И, о чудо, обычно ревущие по утрам на весь дом сёстры выплывали у неё изо сна радостными, улыбающимися и полными сил, они с аппетитом завтракали и с охотой умывались, получив заряд удачи на весь день.

Конечно, вдруг сообразил я, так можно будить только того, кого любишь, тут настоящая искренность нужна и безграничное терпение. Ещё, помнится, Арчи что-то там такое мне объяснял про фазы сна, но это, я думаю, всё то же самое, просто с другой, научной стороны.

— Лариса, — вновь протянул я, заметив её улыбку и практически уже открывшиеся глаза, но спешить не стал, спешить и подталкивать тут было нельзя, — а мы тебе новый дом сделали!

Она чуть насторожилась, но и я замолчал, лишь продолжил осторожно поглаживать её пушистое пламя. Пусть сама решит, пусть поймёт, что её тут ждут интересные дела, ради которых стоит просыпаться.

— И Арчи по тебе соскучился, — я увидел, что она уже почти готова, просто лежит сейчас с закрытыми глазами, внимательно прислушиваясь к моим словам, — и Далин, и Кирюшка, и Антон, и я. Даже Лара приехала, на твой новый дом посмотреть. И ещё, этот твой новый дом целая армия гномов делала, тебе в подарок, и все они сейчас здесь, все тебя ждут, все хотят увидеть как ты ему обрадуешься. У нас праздник, Лариса! И без тебя никак! Ты же у нас главная!

Маленькая саламандра распахнула свои всё ещё сонные глаза, в которых я, к своему облегчению, не увидел ни тени раздражения или неудовольствия, а лишь интерес и радостное предчувствие, потом с улыбкой потянулась, окончательно просыпаясь, а затем неверяще уставилась на меня, на мои не горящие в её огне руки.

— Ну да, — мне пришлось словами объяснить то, что она увидела, — я теперь такой! Ну, иди ко мне!

Лариска одним радостным прыжком заскочила мне на колени, хоть я на такую удачу и не рассчитывал, и замерла, пытаясь рассмотреть и понять то, где она сейчас очутилась. В этом не было никакой настороженности или опаски, саламандре стало просто всё очень интересно, вот она и пыталась это всё рассмотреть. И наш новый корабль, ясно видимый в открытом проёме ворот, обновлённую «Ласточку»-то она узнала сразу же, и радостно притихший народ вокруг ангара, и метнувшегося к нам Кирюшку, и спешащего Арчи, оборвавшего светский разговор на полуслове, и Лару, последовавшую за ним, и Далина, и Антоху.

— Ты как, в переноске поедешь? — спросил я у неё, когда мы наконец переглянулись, — или пешком пройдёшься, порадуешь гномов?

Она сначала задумчиво уставилась на свой тигель на цепях, что стоял рядом, потом перевела взгляд на пытающихся издалека рассмотреть нас подгорных жителей, что вытягивали шеи и карабкались сейчас друг другу на плечи, внимательно их изучила своими мало что выражающими глазами-бусинками, а потом с удовольствием зевнула, потянувшись всем телом.

— Понятно, — сказал я, — по месту решим.

Кирюха уже вертелся рядом, все остальные тоже были на подходе, мне оставалось только гладить её по спине, отбросив все уговоры в сторону, будь что будет, тут я целиком на стороне Далина.

— Ну что, проснулась? — подскочил первым гном, остановившись приметно в метре от нас, — ну-ка, кто это у нас маленький такой? Ах ты ж, солнышко наше, здравствуй! Как настроение? В переноске поедешь?

Лариска потянулась к нему хоть и радостно, но почувствовался в ней некоторый небольшой подростковый бунт, мол, сам в переноске езди, а я и пешком пройтись могу! Она спрыгнула с моих колен на пол, прямо ко всему остальному подбежавшему экипажу с Ларой вместе, тут же полыхнуло на весь ангар ярко и мощно, а когда я проморгался, в центре нашего круга стояла невысокая девушка-подросток, сотканная из первоначального пламени.

Волосы и платье её просто бурлили огнём и жаром, Антохе и Далину пришлось резко отойти назад, в ангаре заиграли огненные сполохи и резкие тени на стенах, а я порадовался, что бетонный пол здесь был качественно зажелезнён цементом и чист при этом, не было на нём потёков масла или тормозухи, а иначе вместо теперешнего великолепия был бы нам чад и копоть, потому что тот участок, на котором стояла Лариска, разогрелся до белого каления и даже, вроде бы, начал плавиться.

Кирюшка сообразил ещё что-то, кроме этого, он метнулся к Далину с Антохой и яростно зашептал им какие-то слова, из которых мне удалось разобрать лишь: «Асбест! Ну или шифер с песком! Корабль же! Противопожарная безопасность! Мы-то думали она в переноске поедет! А она вон чего!»

Далин охнул и подорвался вместе с Антохой чего-то придумывать, подзывая к себе по пути дежурную бригаду гномов, а Лариска вдруг подошла к Ларе и взяла её за руку. Эльфийке, кстати, весь этот первородный пламень был по барабану, она его не замечала, они сейчас смотрели друг другу в глаза и что-то там видели, а потом Пресветлая Лаириэн свободной рукой поправила платье на Лариске, сделав его чуть длиннее и много изысканнее чем раньше, вкус у неё был. Потом та же участь постигла причёску, на ногах появились изящные туфельки на небольшом каблуке, и можно было являться к народу во всём великолепии.

Саламандра оглядела себя и ей это очень понравилось, а затем они обе повернулись к нам, сделав одними глазами знак следовать за ними, и мы пошли. Пол под ногами Лариски всё так же мгновенно разогревался добела и плавился в небольшие стеклянные лужицы, а мы с Арчи принялись вытягивать жар из этих следов в свой резерв, раз такое дело, потому что остывать они будут долго, не ровен час, вляпается кто-нибудь.

— Вот увидишь, — шепнул мне Арчи, — эти бородатые ещё паломничать к этим следам начнут. Да и вообще этот ангар самым крутым станет! Чиниться здесь, наверное, теперь только по большому блату можно будет!

— Флагманским, — поправил я его, — это у них называется флагманский.

Арчи пожал плечами, мол, как ни называй, один хрен, а потом мы замолчали, потому что Лара с Лариской вышли на всеобщее обозрение и настала