Зловредный старец - Алексей Герасимов

в категорию «нам конец». Ну, просто потому, что для быстроты продвижения асино-скарпийская армия с собой больших запасов продовольствия не тащила, полагаясь на отлично отлаженную интендантскую службу, снабжавшую солдат регулярными караванами.

И вот этой лафе пришел полный лисапец, а даже самый лучший солдат с пустым брюхом много не навоюет.

Безусловно, были высланы дополнительные отряды фуражиров, но окрестности столицы Бантала и пути следования армии были ободраны как липки, а высылать фуражиров слишком далеко… Так там чудеса, там дезертиры бродят, разбойник на ветвях сидит.

Перед фультрюем, по большому счету, встал выбор всего из двух пунктов. Первый — взять штурмом Агамтану и там разжиться продовольствием. Второй — отступать как можно быстрее на северо-запад и там прорываться в Скарпию.

Он выбрал первый, потому как во время марша тоже надо что-то жрать, а будет ли перевал на западе Скарпии свободен для прохода войск (спойлер — нет), или придется силами измученных голодных солдат расчищать себе дорогу — одним богам ведомо.

И он пошел таки на штурм! И даже добился некоторых успехов — часть укреплений и кварталов за ними оказалась у него в руках. День-два, и столица сатрапии пала бы.

Как раз к этому моменту появились Урунгаль и его команда. Пришлось драться.

В тяжелом многочасовом сражении, даже несмотря на наличие в войске слонов и изрядного числа катафрактариев, одолеть асинских ветеранов и скарпийскую фалангу царь царей не сумел. Но и не проиграл, так что вечер для завоевателей-неудачников моментально перестал быть томным.

Последовавшая на следующий день баталия также не выявила явного победителя, при том в сложном положении оказались обе стороны.

Солдаты Парсуды, видя, что несмотря на свое численное превосходство они ничего не могут поделать с проклятыми варварами, словно из стали, казалось бы, изготовленными, на третий день идти категорически не желали, при том позиция царя царей также звучала «сам не хочу, слюшай».

Асины и скарпийцы (особенно последние), которые уже дважды чудом удержали парсудский напор, прекрасно осознавали, что третьего акта этой кровавой пьесы не выдержат.

Благодаря лазутчикам и перебежчикам настроение в войсках противника командование обеих сторон себе примерно представляло, так что пес его знает, чем бы это все закончилось, но к вечеру в лагерь парсюков прибыл запоздавший к точке сбора отряд легкой кавалерии — небольшой, всего около тысячи сабель, но этого Хин Абделю и Гикамету хватило.

«Эва» — сказали они. «А ведь ему и дальше будут подкрепления приходить — нам же не будут. Его будут снабжать провиантом — нас нет. Ничего мы тут не высидим, надо срочно отступать».

Так и сделали.

По хорошему Урунгалю следовало бы немедленно поднять свою армию и начать рвать тылы отступающего супостата на тряпочки, однако солдаты царя царей нуждались в отдыхе, да и, по здравому рассуждению, он пришел к выводу, что дальше Скарпийских гор враги уйдут вряд ли, так что и спешить некуда. Преследование он начал лишь на следующий день, постоянно тревожил врага конницей, но жилы не рвал.

Возможно, узнай я об этих раскладах вовремя, история пошла бы несколько иначе, но… Маемо шо маемо. По окончании Скарпийского похода, оставив в оккупированной стране достаточно сил чтобы держать ее в повиновении, а перевалы под надежной защитой, мое величество выступил в Бантал с главными силами, сняв даже некоторые отряды со Степи.

Исходил я из простой мысли: скарпийцы разбиты, асины, вторгшиеся в пределы Парсуды, если и не потерпели поражение от царя царей, то потерпят обязательно (потому что некуда им деваться), а после этого Ашшории надо будет как-то договариваться с внезапно для всех усилившейся центральной властью могучего соседа.

В то, что Урунгаль вернет сатрапам хоть кроху той силы, которую они с перепугу да от гонору сами ему отдали я не верил ни на бит.

Значит надо показать себя добрым и полезным соседом, а заодно и чем-то занять Парсуду на ближайшее время. Лет хотя бы на сто.

На половине пути между Скарпийскими горами и Агамтану армия Ашшории столкнулась с авангардом несостоявшихся потрясателей вселенной.

* * *

Объезжать поле боя не стал. Мертвые, даже в таких количествах, не кусаются, а раненых к вечеру всех или утащили в лазареты, либо добили. Что касается мародеров, так я бы и в одиночку им ни на что не нужен, когда столько не обобранных жмуров валяется, а уж кидаться на целый отряд… Ради чего?

Вот Репку покойники нервировали — смирная обычно лошадка косилась по сторонам, нервно прядала ушами, фыркала и всячески демонстрировала, насколько ей тут не нравится.

Ничего, маленькая. Тем кто тут сейчас лежит тоже это место сегодня вовсе не нравилось…

Самого сражения я не видел. Вернее не так — видеть-то я его видел, но издалека и ничего не понимая. Оно и понятно — я не полководец, мое дело маленькое, сидеть себе, изображать из себя флаг и своим личным присутствием воодушевлять солдат.

Там, где-то вдали, весь день, среди поднимающейся под ногами и копытами пыли, двигались шеренги и эскадроны, раздавались боевые кличи, рожки пели, трубу, раздавался рокот барабанов, лязг стали, крики…

Все это было далеко и словно не со мной.

Асир все порывался вскочить на коня, чтобы лично поучаствовать в драке, но каждый раз нещадно мной обламывался — не царское это дело, лично всякое отребье пинать. Сиди, мол, слушай чего Латмур командует, да на ус мотай. Вот как вырастет — так и намотаешь.

Сама препозиция сражения мне была, в принципе, ясна — играл же я в стратегии до того как помереть. Армия Ашшории занимает путь следования неприятеля, укрепившись насколько это возможно, и удерживает его натиск до подхода царя царей. Противник, вынужденный разворачиваться с марша, атакует наши позиции, стремясь расчистить себе дорогу — опять-таки, до подхода царя царей. Остальное детали, которые мы с Урунгалем через гонцов обсудить возможности не имели.

Кто у нас отвечает за детали? Правильно, командующий Центром. Ему и карты в руки, посмотрим, какой из него шулер. А я знамя поизображаю.

И вот он, результат — враг разгромлен, буквально раздавлен между двумя армиями, уцелевшие противники массово сдаются, разбежавшихся ловят, а