Душелов. Том 7 - Emory Faded

что смутно припоминаю, как спас вас, ощущая удивительное предвкушение грядущего сражения. А потом… я проиграл. И этот проигрыш был куда больнее, чем что-либо за всю мою жизнь. А дальше идут совсем отрывки. Карэн… умирает… нужно защитить… император… умер… Итан… помощь. Всё. Это всё, что я помню. Потом уже как очнулся сегодня дома в кровати.

— Хорошо. Последний вопрос: ощущаешь сейчас нечто подобное на внутреннюю борьбу между своими чувствами и побуждениями?

— Нет.

— Точно? Например, может быть, тебе сейчас хочется сделать мне больно за моё нахальное поведение? Скажем, избить или жёстко изнасиловать, показав мне моё место?

— Нет.

— Хочется выплакаться, чтобы тебя прижали к груди и пожалели?

— Нет.

— Тогда на этом всё, — сказала она, отпустив мою руку и глаз, после чего встала на ноги.

— И каков диагноз? — сев ровно и взглянув на неё, спросил я.

— «Диагноз»? — выгнула она бровь. — Я тебе что, психиатрическая больница? Скажем так, у меня есть предположение, что с тобой, но даже озвучивать его без полноценного амбулаторного обследования под стабильным надзором проверенных лиц — верх идиотизма. И это не говоря уже о полноценной постановке диагноза. Остановимся на том, что по крайней мере сейчас ты не представляешь ни для кого угрозу.

— «По крайней мере сейчас»?

— ДРИ — само по себе тяжёлое психологическое расстройство, от которого нет полноценного выздоровления, — флегматично рассказывая, осмотрелась по сторонам. — В лучшем случае — удаётся интегрировать все личности больного воедино, что с тобой, судя по всему, и произошло. Но тут проблема в том, что ты — не человек, и из-за этого у тебя присутствует некий совершенно неисследованный «дефект».

— «Дефект»?

— Так значит ты об этом не помнишь? — задала она риторический вопрос, куда-то неторопливо пойдя.

— Ты куда? — спросила Алиса.

— За мячом.

Не понимая, зачем ей это, мы с Алисой перекинулись взглядом и понаблюдали, как она подошла к металлическому контейнеру с баскетбольными мячами и взяла оттуда один из них, впоследствии вернувшись к нам, то и дело отбивая его от пола.

— Этот разговор всё равно надолго, — пояснила она, встав напротив кольца и кинув в него мяч правой рукой.

В следующий миг по залу раздался удар мяча об стену. Не об баскетбольное кольцо, не об баскетбольный щит, а именно об стену зала. Это был не то что промах — она словно не целилась вовсе.

Повисло неловкое молчание.

— Ну давай, говори уже своё, — скривив голос, показательно сделала его слишком низким: — «Ты играешь даже хуже, чем я помню».

— Тебе никогда не нравилось играть в баскетбол.

— И всё равно я переодически играла в него с тобой, так что ты просто не мог об этом не подумать, — пошла она за мячом.

Она права, такая мысль действительно пролетела у меня в голове. Но вместо того, чтобы продолжать эту тему, я спросил:

— Так ты намерена прогулять урок?

Раньше за это строго наказывали.

— Почему «я»? Мы.

— Нас всё равно не накажут за это, — объяснила Алиса, присев рядом со мной и расслабленно положив голову на плечо. — Школа теперь не та, что была до всего произошедшего. Сейчас даже посещение уроков идёт строго по собственному желанию ученика, и никто ему ничего не скажет, если в один из дней он просто перестанет приходить в школу.

Наши руки переплелись под звук удара меча об стену и шаги Евы.

— Из-за опасности за её пределами?

— Угу. До уроков и после уроков учащихся сопровождает либо конвой ОСОИ до убежищ, либо доверенные лица. В нашем случае — это Карэн.

— А учащиеся? Школа заполнена новыми лицами, но среди них не было аристократов.

— Да, они простолюдины, но им разрешили учиться здесь, так как учеников старших школ среди аристократов осталось совсем мало. Наверное, на одну школу и набралось бы, но в ОСОИ решили действовать иначе — так как на данный момент по всему городу всего три функционирующих старших школы, их учащихся распределили по месту жительства. Это хоть немного, но позволит уменьшить риски.

— Теперь понятно. А то когда только зашёл на территорию школы, даже не представлял, что и думать об этом, — следующий вопрос неожиданно возник сам по себе: — А почему вы ходите в школу?

— Для поддержания своего имиджа, конечно же, — ответила Ева, подобрав и кинув мяч, которым в этот раз попала в баскетбольный щит. — И это ведь наверняка зачтётся, когда мы переедем. У нас же такой план? — посмотрела она на нас.

— Я пока не раздумываю над этим.

— А что тут раздумывать? Или ты и вправду хочешь, чтобы мы впятером померли из-за того, что Виолетта и семейка Агнэс не хочет уезжать? И не надо так удивляться — конечно же, я догадалась о их намерениях — у них всех это на лицах написано.

Вновь повисло неловкое молчание. Только теперь оно не было весёлым. Оно было гнетущим. И лишь звуки бьющегося об щит и стены мяча разбавляли его, пока я наконец не сказал:

— Если это возможно, я хочу попытаться исправить то, что натворил.

— Это невозможно.

— Вероятно, возможно, — достав из кармана флешку, я показал её им. — Мне её передал Кевин. На ней информация о лабораториях вроде той, в которой были мы под маяком. Я думаю, если мы отправимся их исследовать, то вполне возможно найдём что-то.

— Это «что-то», скорее всего, нас всех убьёт, — недовольно фыркнув, кинула она мяч. — С чего ты вообще решил, что там может быть что-то полезное? С твоих же слов, Император лично признался тебе то, что образование аномалий не входило в их коварные планы.

— Потому что один из тайников Императора был обчищен неизвестным, а вот такая вот информация — осталась нетронута. Словно тот, кто забрал информацию из тайника Императора, уже знал обо всём с самого начала.

— Допустим, это так. Может, там тогда информация о каком-нибудь супер тайном Императорском убежище, в котором можно пережить конец света? В таком случае, нам это никак не поможет, а мы будем рисковать жопами ради добычи копии этой информации, которой вообще может и не быть в лабораториях.

— Даже если так, я хочу это узнать и обещаю, что защищу вас в любом случае,