Рыбацкие страсти и Встречи - Николай Михайлович Матвеев

К сожалению, ничего такого Серпилин не заметил у Вас в 1944 году.

С уважением Н.Матвеев 13 января 1972 года

Москва

Дорогой товарищ Матвеев!

Хотя и поздно это делаю, но хочу ответить на Ваше письмо.

Вы с большой горечью описали то поле боя, с которого не вернулся ваш отец. Понимаю Ваше горькое чувство, с которым Вы там были. С этим горьким чувством и мне доводилось встречаться на многих местах неудачных, тяжелых для нас боев сорок первого, сорок второго годов, где мне пришлось побывать тогда и пришлось оказаться впоследствии. Наука войны далась нам тяжело. И когда я читаю, скажем, замечательные строчки Твардовского – «Я убит подо Ржевом…», – я всегда думаю о тех жертвах первых лет войны, которых могло быть меньше, если бы мы были лучше готовы к ней. Это горькое чувство.

Насчет изображения женщин в моем романе не хочу с Вами спорить – это не дело автора. Одних женщин в своей книге я люблю, уважаю, других не люблю и не уважаю. Я не сторонник распущенности нравов и знаю цену верности, и что она значила для человека на фронте. Но все-таки оценивать женщину только с одной стороны, мерить ее нравственные качества только тем – была у нее в жизни одна любовь или оказалась не одна, а две, свела ее жизнь с одним человеком или с двумя или даже с тремя – одним этим не могу оценивать женщин. Потому что есть в ее жизни еще и война, на которой люди ведут себя по-разному. Если, скажем, такая женщина, как изображенная в моих книгах

Таня Овсянникова, прошла эту войну честно, как дай бог всякому мужчине пройти, то для меня все-таки самое главное это, а не ее неудачная семейная жизнь с первым мужем или ее дальнейшая непростая личная судьба.

Мы, говоря о мужчинах на войне, привыкли все-таки, беря в соображение все обстоятельства, главным считать, однако, то, как воюет этот человек. О женщинах на войне почему-то иногда начинают рассуждения совсем с другого. Не думаю, чтобы это было правильно.

Я говорю о принципе. А понравилось или не понравилось вам, как написаны у меня женщины в книге, спорить мне, конечно, трудно. Раз не понравились, значит, не понравились.

Желаю Вам всего до

брого.

С товарищеским приветом

29.05.72 г.

Однополчанин отца

О нем я давно собирался написать. Все раздумывал, с чего же начать, и всякий раз откладывал это дело по разным обстоятельствам. Наконец решился и сел за стол. Речь поведу о нашем славном земляке, уроженце заволжского села Тюрнясево Татарии Александре Андреевиче Лесине, 1921 г. р.

Война застала его в этом селе, когда он возвратился из Москвы, оставив на время вуз, где закончил два курса. В Тюрнясеве жила его мать, и в этом родном селе он стал преподавать литературу в старших классах школы.

22 июня 1941 года он написал заявление о добровольном желании защищать Родину. Александра призвали в самом конце 1941 года. В одних санях со своими учениками-десятиклассниками Ваней Буколовым и Мишей Мельниковым ехали они до Казани. В селе Именково остановились передохнуть, разнять ноги и здесь же встретили в дороге Новый 1942 год. Все трое хорошо сознавали, что он будет наверняка самым трудным в их жизни.

В это же время другая троица парней в аналогичных же розвальнях приближалась к Казани из Акташского района Татарии. Среди них находился и мой отец – Матвеев Михаил Ионович, 1918 г.р., – тоже школьный учитель.

В Казани формировалась в это время 146 стрелковая дивизия (с. д.). Ее подразделения были расквартированы в селах вблизи железнодорожной ветки Казань – Арск. В течение двух месяцев шла интенсивная подготовка, а затем эшелонами дивизию отправили на передовую в район Подмосковья.

О военной службе отца я долго ничего не знал. Наша семья получила от него последнюю открытку с дороги 6 апреля 1942 года. Затем последовало молчание, которое длится по сей день. Но, учась в Казанском университете, я разыскал среди жителей столицы ветеранов 146 с. д., уцелевших после страшной войны. Они дали мне адрес земляка А. Лесина, проживавшего после войны в Симферополе. Мне рассказали, что он начинал службу в 608 с. п. 146 с. д. в роте связи, а затем стал сотрудником дивизионной газеты. В этом качестве он и встретил долгожданную Победу. Демобилизовавшись, стал писать профессионально: выпустил книгу «Была война» о боевом пути 146 с. д. и целый десяток стихотворных сборников. А. Лесин был принят в Союз писателей страны.

В архиве Министерства обороны (г. Подольск) мне сообщили ранее, что мой отец тоже воевал в 608 с. п. 146 с. д. В 1968 году я впервые обратился с письмом к А. Лесину с просьбой рассказать о первых боях дивизии в Подмосковье. Я задавал ему и прямой вопрос: не доводилось ли ему встречаться с моим отцом? В ответ он любезно прислал мне теплое письмо и книгу «Была война» с надписью: «Николаю Матвееву – сыну солдата, погибшего на дальних рубежах Москвы (под Зайцевой горой) близ д. Фомино на 270-м километре от столицы по Варшавскому шоссе 12 апреля 1942 г.

От однополчанина отца. А. Лесин. 31 июля 1968 г.»

В письме он, откликаясь на мой вопрос, писал:

«Где мог видеть вашего отца? В Куркачах (это недалеко от Казани) – здесь были расквартированы подразделения 608-го. Здесь комдив генерал Новосельский делал смотр полку. Весь полк стоял, вытянувшись в четыре шеренги. Возможно, где-то недалеко от меня стоял и ваш отец. Мог видеть я его в эшелоне, следовавшем на фронт, но, дорогой Коля, через четверть века я не могу вспомнить бойца-пулеметчика с фамилией Матвеев.

Под Фомино же было такое, что там – не до запоминания отдельных лиц и личностей было каждому из нас. 12 апреля 1942 г. я участвовал в наступлении на Фомино. В «Журнале боевых действий» (архив г. Подольска) значится: «В 12.00 12 апреля 1942 г. противник силою до полка пехоты с 12 танками, при поддержке авиации атаковал Фомино мощно и после двухчасового боя овладел им. 608 с. п., потеряв до 70% личного состава, отведен в лес севернее Маслово».

Два часа боя – и от полка осталась лишь треть. Погиб и командир полка майор Шепелев. Вот что там было».

Книгу однополчанина отца я прочел с волнением и интересом, какими