Феодал - Илья Рэд

— М-да, хорошая у вас вышла прогулка, — мрачно подвёл итог следователь и после двух часов допроса поставил штамп на бумажке. — Отдадите это магу на вратах, штраф не придётся платить. Простите за беспокойство, но и вы поймите, нам работать надо…

— Всё в порядке, — заверил я разведчика и забрал документ.

Его больше удивил не факт нападения, а то, что мы выжили таким малым числом, никого не потеряли, да ещё и поохотиться успели! Добычу с убитых витязей нам вернули сразу же. На месте раздели и отдали всё, на что указал намётанный глаз Кошевого, пока я парился в допросной.

Кисти стоили по полтиннику, потому выручили всего тысячу двести рублей. Это в три раза меньше заработков на предыдущем месте, но надо понимать — мы тут впервые, только-только разобрались, как работать в этой локации. К тому же на результат повлияло покушение. А вот с ним вырисовывались весьма вкусные цифры.

Наши закрома пополнились ещё одной перчаткой мага, а это ни много ни мало порядка пятидесяти тысяч рублей. Я мог продать её через скупщика за половину цены, либо сам найти покупателя, но оставил для своих будущих витязей.

Помимо всего прочего, нам отдали пятнадцать комплектов бригантин, мечи, луки, копья и даже парочку щитов. Какие-то из них были помяты, на других не хватало нужных частей, но в целом неплохое пополнение арсенала. Экипировка — дорогая штука, так что лишним не будет. Не придётся потом бегать в мыле и подыскивать комплекты.

Ещё убийцы носили с собой деньги. В общей сложности со всех кошельков мы собрали пять тысяч целковых. Понятно, что те деньги за заказ они оставили дома и взяли только необходимый минимум. Так бы я не прочь поживиться, но что есть, то есть. Для первого раза весьма неплохо.

— Держите, — я достал из наваленной кучи два щита и отдал их Ермолаю и Митьке. — Так безопасней будет.

Мы отдыхали в моей храмовой комнате, там же были свалены и все трофеи в углу.

— Сначала кольчуга и шлема, теперь щиты, когда ж мы дома тебе строить будем? — посетовал Кошевой.

— Скоро Митька, скоро. Довоюем слегка и потом целую артель тебе найму. Лучших помощников, вот увидишь.

— На то и надёжа, — хмыкнул лесоруб, отпивая из кружки холодный квас.

— Потерпим, — кивнул молчаливый Ермолай.

— Вот что, на сегодня давайте всё. День вышел тяжёлым, вот вам деньги, сходите, хорошенько развейтесь, — я отслюнявил каждому по двести рублей, и это немного взбодрило команду, особенно лесорубов, для которых подобные суммы — месячное жалованье.

— Господин Владимир, вы куда? — спросил меня Нобуёси, когда остальные разошлись.

— Надо проведать нашего следопыта.

* * *

В то же время колония в «Сером-18».

— Я тебе уже показывал: еда, яблоко вкусно, ням-ням, — Потап Новиков исступлённо грыз фрукт и, двигая челюстями, быстро прожевал. — Я не бью тебя, я не как они, я хороший. Еда. Я предлагаю еду.

— Пффф, пффф, амчха-мчха.

Наречённый следопыт еле сдержался, чтобы не пульнуть огрызком в пленного пароголового карлика. В переговорах избиения — не лучший способ наладить межрасовый контакт. Точнее, межсущественный или межмировой… Да какая разница? Проблема в том, что Потап целый день сидит в этом затхлом домике и чувствует себя идиотом, каждый раз, как пытается разговорить пойманного на равнинах монстра.

— Ну хорошо, яблоки ты не любишь. Апельсины, орехи и кучу остальных фруктов и овощей тоже, хмм…

Владимир поставил перед ним неподъёмную задачу — выведать секрет добычи стяженя. Как будто люди до него не пытались прибрать к рукам столь дорогой ресурс, чем он их умнее? Если имперская разведка потерпела фиаско, то на что Черноярский надеялся? Звериный толмач, как же, скажешь. Тупее ситуации не придумаешь.

Новиков сначала попался на шантаж с воровством, а теперь его свобода ограничена каким-то малоизвестным бастардом! Да какое он вообще имеет право ему указывать? Платит хорошо, спору нет, но всё равно тянет на волю, к бесконечным просторам природы.

Потап ненавидел сидеть на одном месте, это его физически уничтожало. Каменная или деревянная клетка — без разницы. Он привык спать большую часть жизни под открытым небом, «говорить» с природой, слушать ветерок, пение птиц, жужжание насекомых и плеск рыбы в реке.

Это приносило ему душевное успокоение, людей видеть совсем не хотелось, но и с голоду пухнуть тоже не вариант. Так уж вышло, что сам он не любил уничтожать всю ту живность, за которой так страстно наблюдал. Сорвать плод или разрезать брюхо пойманному в силки кролику сродни сильной зубной боли!

Тем не менее мясо он обожал, как и фрукты с овощами и прочую вкусную еду, что готовили в городах. Именно за ней Потап возвращался в людные места. Чтобы пополнить запасы, попробовать новые блюда, насытиться цивилизацией и уйти на «голодовку» обратно в лоно природы.

У него было мало своих вещей, и те в основном украдены. Новиков когда-то пытался стать мечником, но не задалось. Точнее, к этому склонял его деспотичный дядя, не желавший кормить нахлебника после смерти брата.

Бывалый вояка, а ныне владелец небольшого хозяйства, впадал в ярость из-за длительных прогулок племянника, часто колотил его за это до полусмерти и заваливал работой. А когда однажды Потап вернулся из леса с несмываемыми рисунками от плеч до кончиков пальцев, тот испугался и выгнал взашей малолетнего «паразита».

«В тебе живут бесы, уродец, не подходи к моему дому, слышишь? Пошёл вон, я сказал!»

Тотемные узоры мифических существ и животных настолько поразили его воображение, что дядя принял их за вредоносное проклятье. Ведь они не были набиты иглой татуировщика, а также кожи мальчика никогда не касалась кисть или другой инструмент, позволивший бы нарисовать это «полотно».

Чернила навсегда въелись, и невозможно было никак их стереть. Потап пробовал скоблить пемзой, жёсткой щёткой, ножом, оставлял руку надолго в воде, даже обращался как-то к целителю, чтобы вывести прилипшую татуировку. Тот нагревал и охлаждал кожу заклинаниями, а ей хоть бы хны. Только деньги зря потратил.

Первое время Новикова мучили головные боли, потом всё прошло, но вместо них появились сторонние голоса, невнятное бормотание, иногда даже чересчур эмоциональное. Один доктор сказал ему это галлюцинации и что Потап сошёл с ума, но следопыт не ощущал каких-то расстройств, хорошо соображал и был вполне себе смышлёным отроком. Глупый не смог бы прожить до