Журнал «Если» - «Если», 2008 № 01

Большинство статей, особенно посвященных текстам либо объективно скверным, либо субъективно неприятным критику, устроены весьма изощренно: вместо праведного гнева Арбитман предлагает нарочито гротескную интерпретацию, частную ли, общеконцептуальную ли, которая дискредитирует саму серьезность говорения о данном тексте. Однако сквозь пародийную концептуальную конструкцию проступает мощный аналитический аппарат, позволяющий одновременно со смеховым остранением увидеть действительные механизмы порождения текста. Конечно, этот критический прием работает в разных случаях по-разному: иногда переходя в откровенный фельетон, иногда склоняясь к более серьезному эссе. Важно здесь даже не это, а то, что в занимательных (при всем возможном несогласии с позицией критика) заметках Арбитмана достаточно представлена картина беллетристического книгоиздания рубежа веков.

Данила Давыдов

КРУПНЫЙ ПЛАН

Всё дело в луковице

Джоан Роулинг. Гарри Поттер и Дары смерти. Росмэн

Семитомная эпопея британки Джоан Роулинг, 10 лет державшая в напряжении весь читательский мир, наконец-то завершена. Добрый волшебник Гарри Поттер оказался жестокосерднее хулигана Карлсона — он ушел и не обещал вернуться. Что ж, время и нам подвести определенные итоги самой популярной книжной серии первых лет нового столетия. Главное, что сделала Роулинг в последнем томе «поттерианы» — это расставила все точки над i. Во всех смыслах этого слова.

«Гарри Поттер и Дары смерти» весьма достойно завершили эпопею. Возможно, именно поэтому книга мало кому понравилась — истовые поклонники сериала были, скорее, разочарованы. Разочарованы прежде всего тривиальностью финала: здесь нет ничего такого, чего бы уже не предположили задолго до выхода книги поклонники. Вспомните, когда книжным пиратам удалось невозможное и они все-таки украли книгу и выложили ее на всеобщее обозрение до официальной премьеры (что, заметим в скобках, тоже является своеобразным итогом, обессмысливающим дальнейшие дискуссии о возможности победить книжное пиратство), очень многие сомневались, что перед ними подлинный текст. «Да не может быть, чтобы это была настоящая Роулинг, — ворчали разочарованные читатели. — Настоящая придумала бы что-нибудь поинтереснее». Многие не верили в столь банальный конец до последнего.

Недовольные из-за обманутых ожиданий вряд ли думали о том, что Роулинг, даже если бы и захотела выкинуть какое-нибудь коленце, заставившее всех рот раскрыть, просто не имела возможности для этого. Неожиданный финал, ставящий все с ног на голову, нельзя было придумать в принципе — слишком уж много ружей она развесила по стенам в предыдущих томах эпопеи. Необходимость увязать все эти ниточки и свести концы с концами заранее задала структуру финального романа, он, по сути, уже вызрел в предыдущих книгах. Другим финал быть не мог, любой резкий фортель оборвал бы половину этих сквозных линий. Зато, сводя концы с концами, Роулинг в очередной раз продемонстрировала уровень своего профессионализма. Не таланта, а именно мастеровитости, владения профессиональными навыками. Чего греха таить, отечественных авторов, умеющих сделать книгу с таким «качеством отделки», можно пересчитать по пальцам. Джоан Питеровна не забыла ничего, не оставила без внимания ни единой незавершенной линии, растолковала все несоответствия, вызывающие недоумение. И при этом не оскоромилась занудностью и дидактичностью, не стала растолковывать все открытым текстом, удовольствовавшись принципом «разумному достаточно».

Вы удивлялись, почему волшебники столь ничтожно мало знают о мире маглов, при том, что многие из них, так называемые «грязнокровки», родились и выросли в обычных семьях? Роулинг убедительно показывает, насколько несовместимы волшебный и магловский мир, насколько неинтересны обычные люди колдунам и ведьмам. По сути, это «высшая» и «низшая» расы, и первые относятся ко вторым как к чему-то настолько мелкому и неинтересному, что уделять ему внимание не то что много чести — это просто никому не приходит в голову. В своем мире забот хватает. И вот Гермиона без малейших сомнений поступает со своими родителями хуже, чем с подопытными кроликами — отправляет в Австралию, предварительно стерев их личности. А что такого? Это для их же блага…

Объяснения всех несоответствий Роулинг выполняет настолько мастерски, что часто изящность этого «сведения» и неожиданность решения с лихвой искупает тривиальность общей фабулы. К примеру, многих изрядно раздражала психологическая недостоверность отношения тети Петунии и дяди Вернона к Гарри. Вроде бы нормальные люди, не изуверы какие, приемыша к себе в семью взяли, причем, зная, что изрядно при этом «подставляются», — зачем же тогда его так травить? Но если копнуть чуть глубже, найдется у Роулинг объяснение. Любой врач, прочитав эпизоды, связанные с Дадли, без малейших сомнений скажет вам, что у двоюродного брата Гарри неизлечимая и страшная болезнь — поражение гипофиза. Именно это заболевание, если оно началось задолго до окончания роста, сопровождается развитием общего гигантизма, отягощенного ожирением. Самое страшное последствие этого — прогрессирующее слабоумие. Что мы и наблюдаем в романах: если в первых книгах Дадли просто несколько туповат, то в последней он уже и разговаривает-то с трудом. Согласитесь, при подобной семейной трагедии сложно ожидать от родителей, вынужденных каждый день наблюдать деградацию единственного ребенка, что они с радостью примут оттеняющего любимого сына подростка, который постоянно демонстрирует все новые и новые способности.

Вот эта филигранная проработка деталей («дьявол в деталях» — помните?) и обусловила одну из главных составляющих успеха книг о Гарри Поттере. Мир, нарисованный британской писательницей, настолько реален, настолько непротиворечив и достоверен, что заставляет не только наивных детей, но и искушенных взрослых забыть о том, что перед ними всего лишь сказка.

Но окончание эпопеи о Гарри Поттере поставило точку и еще в одном, весьма насущном для взрослых людей вопросе. А именно — разрешило давние дебаты о главном критерии успеха. Все так или иначе причастные к искусству люди давно задаются вопросом: почему некоторые искусства имеют такой оглушительный успех, что становятся общественным явлением, а другие, ничуть не менее качественные, в лучшем случае всего лишь окупаются? В чем же «формула успеха»?

После выхода седьмого тома ответ ясен — в универсализме. Собственно, впервые об этом заговорили кинокритики после непредсказуемого, ошеломляющего успеха мультипликационных фильмов вроде «Шрека», «Мадагаскара» и т. п. «Почему?! — всполошились все, как в курятнике, — Почему этот детский жанр начал вдруг ни с того, ни с сего давать огромные сборы?» И тот же Шрек прямым текстом все объяснил. Помните его знаменитый монолог про слои? Вот в этих-то слоях все и дело. Надо просто делать фильмы-луковицы: где дети считывают один слой, самый верхний, взрослые снимут слой тот, что поглубже, но в восторге окажутся и те, и другие. Беспечные несовершеннолетние радостно посмеются над веселыми приключениями зверушек из «Мадагаскара», а сидящие рядом родители, затравленные корпоративной культурой и дресс-кодом, будут яростно аплодировать идее побега из благоустроенной тюрьмы.

В литературе до «Гарри Поттера» подобного универсализма, за редким исключением, не было. Была великая взрослая литература и великая детская литература, аудитории практически не пересекались. Смешно представить себе сорокалетнего мужчину, читающего в метро «Карлсона» — при всей гениальности Линдгрен. Последним романом Роулинг подтвердила, что возможны не только фильмы-луковицы, но и книги-луковицы. «Гарри Поттер и Дары смерти» — стопроцентный универсальный роман, который уже без малейших скидок может играть на поле взрослой литературы. И дело, как вы понимаете, вовсе не в количестве убитых героев. Дело в слоях.

Вадим НЕСТЕРОВ

ВОСПОМИНАНИЯ

Евгений Войскунский

Новые пути бытия

В № 7 за 2007 год «Если» напечатал фрагмент из книги воспоминаний ветерана отечественной НФ Евгения Львовича Войскунского. Этот материал вызвал много откликов и пожеланий продолжить публикацию писательских мемуаров. Мы обратились к Евгению Львовичу, и он предложил нам свежий очерк из своей книги, посвященный еще одному мэтру советской НФ — Георгию Гуревичу, которому в прошлом году исполнилось бы 90 лет.

Георгий Иосифович Гуревич родился в 1917 году в Москве — как говорится, ровесник Октября. Он был вундеркиндом — в четырехлетнем возрасте выучился читать и писать, более того — сочинять. Вывел печатными буквами название первого своего сочинения: «Конь хробрец», далее шло несколько строчек о покупке коня, но затем вдохновение юного автора иссякло.