Страж сумерек - Мария Чернышова

а среди нее шарилась родня невесты и с наслаждением мутила воду.

— Мамочки! — раздалось за спиной. Ларс обернулся: герсир Блюмквист оторопело пялился на безумное чаепитие. — Это… как же?

Фельдшер разделял его изумление. Он бочком приблизился к пациентам и, точь-в-точь как Ларс незадолго до того, принялся щупать пульс.

— Вы пробовали… будить? — неуверенно спросил он. Ларс покачал головой.

— Я не лекарь. Не знаю, что делают в таком случае.

Да и я-то не очень — сквозило в ответном взгляде фельдшера.

Кнуд Йерде прошелся туда-сюда по комнате с весьма задумчивым видом. Ларс выждал момент, пока фельдшер примется осторожно тормошить Тильсенов, и поманил музыканта за перегородку.

— Посмотрите, что я нашел, — прошептал он.

На ладони начальника полиции лежала женская брошь. Крупный синий камень, оправленный в темное золото. Ограненный кристалл словно излучал мягкий свет, а ковка оправы сплеталась тончайшим металлическим кружевом.

Кнуд Йерде бережно взял диковину большим и указательным пальцами и поднес близко к очкам.

— Это же сапфир! Откуда⁈

— Лежало на столе, в сахарнице, — пояснил Ларс.

— Но это же целое состояние! — пробормотал Кнуд Йерде.

Они посмотрели друг на друга. Не сговариваясь, оглянулись: Блюмквист и лекарь возились вокруг Тильсенов.

— Уберите, — посоветовал музыкант. — Не здесь и не сейчас.

Он вернул украшение Ларсу. Тот поспешно спрятал его обратно в карман.

— … не знаю я, — послышался сконфуженный голос фельдшера. — Не просыпаются они! Надо в город везти, пусть врач поглядит…

Ларс представил, как Тильсенов, больших и малых, выносят из дома и грузят на телегу. Кошмарное зрелище!

— Уж лучше наоборот, — заметил он. — Врача сюда…

— На кой врач! — раздалось от порога.

Все повернулись. Снорри Прищур, под шумок просочившийся в дом, прислонился к косяку и с любопытством рассматривал комнатушку.

— Сами разве не управимся, а, гере ленсман? — добавил он в ответ на недоуменные взгляды.

— Ты чего несешь, Прищур? — фыркнул лекарь. — Не ты ли собрался управляться?

— Я не я, а найдется кому, — проговорил Прищур и многозначительно подмигнул.

Фельдшер открыл рот, готовясь разразиться обличительной тирадой, но Ларс пресек сей маневр нетерпеливым жестом.

— Здесь душно, — задумчиво заметил Кнуд Йерде. — И шумно. Мы спорим, на улице галдят. Гере Блюмквист, вы бы вышли… урезонили… А вы, гере, — обернулся он к фельдшеру, — будьте добры, принесите нюхательные соли. Возможно, они пригодятся…

— А он? — указал Блюмквист на Снорри, который все так же подпирал косяк.

— Он пусть остается. Все же родственник.

Блюмквист и фельдшер покинули дом — с явной радостью, что нашелся некто, кто сможет принимать решения. Как только дверь закрылась, Снорри решительно задвинул щеколду.

— Ищем, что ли? — спросил он и, с легкой усмешкой глядя на Кнуда Йерде, добавил. — Господин скьольдинг.

— Ты-то откуда знаешь? — без особого удивления в голосе отозвался музыкант. — Господин сказочник.

— Сплетни бродят, — ответил Снорри. — Странные сплетни. Прямо не знаешь, верить или нет.

— Не знаешь — не верь, — с непривычной колкой улыбкой ответил Кнуд Йерде. — А сейчас — ищем!

— Печь смотрел, Снорри?

— А как же. Первым делом…

Ларс сидел на скамье. Рядом стояла коробка с игольницей и прочим швейным припасом, а на спинке висел мужской жилет — не иначе, фру Астрид доделывала обновку к свадьбе. Ларс бездумно — сказывалась почти бессонная ночь — рассматривал незаконченный узор. Снаружи гудели взволнованные голоса, изредка прерываемые рявканьем герсира: выпровоженный на крыльцо Блюмквист, как умел, успокаивал народ. Прищур бегал по комнате и заглядывал во все щели. Кнуд Йерде вдумчиво занимался тем же самым, изредка вставляя пару слов.

Что эта парочка ищет, объяснить они не удосужились. Просто велели сесть и ничего не трогать.

Сейчас бы теплую ванну и постель. И стакан чего-нибудь крепкого, чтобы из головы ушла тяжесть, ставшая за последние недели привычнее, чем собственное лицо во время бритья…

Ларс склонил голову к груди и тут же вскинулся: нашел время дремать!

Застывшая пара таращила глаза. А если они не проснутся? Если так навсегда и останутся сидеть, будто восковые куклы, которые выставляют в витринах столичных лавок? Страшная судьба… И до чего же здесь душно! Это все свечи, которые зажег Прищур! Надо бы открыть ставни, но тогда толпа сразу станет заглядывать внутрь. Нет, лучше выйти — продышаться…

Ларс двинулся к порогу. Снорри со свечкой в руке разглядывал потолок, и, чтобы не столкнуться со стариком, начальник полиции попытался протиснуться у стены, где был в беспорядке сложен разный домашний скарб: старые корзины, корыто, еще какая-то дребедень.

— Ларс, — окликнул его Кнуд Йерде. — У вас весь рукав в мелу.

И, правда, на сукне мундира виднелись белые полосы. Где он так вывозился? А вон, на скамье лежит мелок. Для чего он здесь?

Снорри оторвался от созерцания потолка и перевел острый взгляд на испачканный мундир Ларса. Просеменил к скамье, сдернул со спинки недошитый наряд.

— Нашел! — торжествующе провозгласил он.

Ларс смотрел на причину бедствия и внутренне тосковал. Знаки, плотно и мелко выведенные мелом на спинке скамьи, были проблемой, которую он не смог бы решить и за миллион лет.

Руны. Снова руны, как тогда на подкове…

— Запутанная вязь, — заметил Кнуд Йерде. — Умелый эриль.

— Ага! — Снорри присел на корточки. — Они мастера заклинания вязать…

— Так, — вмешался Ларс. — Ну-ка, Прищур, рассказывай: кто они? Откуда ты знаешь, что это такое? — он ткнул пальцем в надпись.

Снорри пожевал губами.

— Так вы и сами знаете, — осторожно произнес он.

— Мало ли, что мы знаем! Что ты знаешь — вот вопрос.

— Ладно, — пробормотал Снорри. — Так и быть, доверюсь. Вы люди с разумом, старика не обидите.

Тебя, пожалуй, обидишь, подумал Ларс. Снорри сощурил глаза на огонь свечи.

— Живут тут по соседству люди, — сказал он, — которые… как бы… не совсем… люди. Ну, вы и сами знаете, господин скьольдинг, — торопливо добавил он, глядя на Кнуда Йерде.

— Они тебе лошадь подковали? — спросил Ларс.

Снорри кивнул, мол, чего теперь отпираться.

— Они ребята себе на уме, с вывертом, но коли услугу окажешь — щедро отплатят. Вот я однажды помог в одном деле, так они и сделали подковы на совесть, с «щепоткой волшебства»,