Барон Дубов 4 - Михаил Капелькин

Половина лица худосочного барона была замотана бинтом, из-за чего говорил тот с трудом. Поэтому князь старался задавать ему вопросы, которые требовали ответа только «да» или «нет».

— Вы встретили барона Дубова?

— Да… — простонал тот, держась за щеку.

— Напали на него.

— Да.

— Но он дал вам отпор, а вы так и не выяснили насчёт бумаг.

— Угу… — барон качался из стороны в сторону, убаюкивая забинтованную руку.

Это не Дубов её сломал, просто Мессеров поскользнулся на мокром полу и упал. Но всем говорил, что это сделал Дубов.

Князь Медянин огладил пышные седые усы и поморщился. Одно присутствие Мессерова его раздражало да зубовного скрежета. Он знал, что так будет, прекрасно догадывался, что человек, наполовину огр, раздолбавший полдома герцога Карнавальского и разметавший его охрану, легко побьёт громил с Мессеровым. Его план состоял не в топорной попытке напугать барона, а, наоборот, использовать его наглость и самоуверенность против него.

— Ты сделал, что я сказал?

Мессеров активно закивал головой и тут же скривился от боли.

— Фделал, гофподин княфь… — Распухшая после лещей Дубова щека мешала внятно говорить.

Князь Медянин позволил себе короткую ухмылку и взмахнул рукой, прогоняя Мессерова. Барон тут же поднялся и попятился к выходу из кабинета, постоянно кланяясь. Наконец вышел. Злое потрескивание поленьев в камине вдруг стало уютным и тёплым.

— Может, посвятите нас в свои планы, господин князь? — со скучающим видом молодой граф Самойлов отложил книгу корешком вверх.

— Разве мы не должны были избить Дубова до полусмерти? — поддакнул Клюквин, отпивая вино.

— Всё просто, — развёл руками князь. — Теперь мы всегда будем знать, где находится этот чёртов Дубов. Осталось лишь дождаться, когда он покинет императорский дворец, и напасть на него.

Смуглый Кипарисов прыснул вином изо рта прямо на белый костюм Клюквина. Герцог поморщился, но ничего не сказал.

— Дворец Императора? Какого чёрта он там⁈

— Неизвестно, что связывает его с семьёй Александра Восьмого, но это нас и не касается.

— Так уж и не касается? — холодно заметил Клюквин, безуспешно пытаясь оттереть вино. — А если он друг одного из царевичей? После его смерти нас найдут и обезглавят. А в мои планы такое кардинальное изменение причёски не входит.

По лицу князя пробежало недовольство, дёрнулась щека, нахмурились брови. Его раздражало, что компаньоны не понимают очевидных вещей.

— Дубов умрёт, — коротко бросил он. — Либо мы, либо он.

— Я согласен с князем, — сказал Самойлов, поднимаясь. — Лучше прикончить его поскорее, а не ждать, пока записи Карнавальского всплывут где-нибудь в Канцелярии. Я сам возглавлю охоту на Дубова и сделаю всё так, что следы не приведут к нам.

— Прекрасно, — кивнул Медянин, пряча улыбку за усами. — Возьмёте моих лучших людей и атакуете сразу, как Дубов покинет пределы дворца.

Клюквин и Кипарисов вздохнули. Они не до конца верили в план князя Медянина, но другого у них не было.

* * *

Гостевой дом в резиденции Императора

Сейчас

Николай

— Так, повтори, что я должен сделать, чтобы вернуть вещи из кольца? — обратился я к Агнес.

Мы с ней сидели у меня в кабинете, потому что в холле опять расположились Вероника с Лакроссой. Они делали какие-то примерки для платья или что-то такое. В девчачьих делах я не разбирался.

Девушкам не понадобилось пересказывать суть разговора с графиней Кремницкой, так как они прекрасно всё подслушали. Спросили только, о какой организации идёт речь, и я ответил, что всё есть в бумагах, которые сгинули в кольце. Но Канцелярии об этом знать не надо. До поры до времени. Девушки понимающе кивнули и сделали вид, что только что сказанное вылетело из их прелестных головок.

— Просто представь, как снова держишь их в руках, — повторила гоблинша. — Чем детальнее, тем лучше.

Я кивнул и закрыл глаза, чтобы не мешать воображению. Спустя несколько секунд почувствовал, что с кольцом установилась связь, и ощутил его примерно так же, как карман, набитый мелочью. Знаешь, что там есть, но точная сумма неизвестна. Вытянул перед собой ладонь и представил, как в ней лежат несколько книжек в кожаных переплётах разного цвета, пара свитков, конверты, мелкие листки с пометками, скрепленные резинкой. Я даже вспомнил некоторые закорючки, которые видел краем глаза.

Вдруг ладонь отяжелела.

— Работает! — вскричала Агнес и, судя по звукам, запрыгала на месте. — У меня получилось пространственное кольцо! Ура!

Я открыл глаза и увидел на ладони те самые бумаги.

Фух, отлегло.

— Что ещё туда можно запихнуть? — спросил я.

— Всё, что угодно, — гордая собой ответила гоблинша, и в этот момент её массивные очки с макушки сползли на нос.

Я представил, как складываю в карман записи Карнавальского, и они исчезли с ладони. Получилось это ещё легче, чем в первый раз. Затем взял в руку молот, лежавший возле кровати, и тоже отправил в кольцо. Вышло ещё быстрее и увереннее.

Револьвер исчез в кольце так быстро, будто сам туда стремился. А вот патроны я туда засовывать не стал. Всё-таки на поясе в патронташе хранить их удобнее. Да и зелья и прочие вещи из артефактного пояса тоже не стал перекладывать в кольцо. Привык я к нему. Действовал он, кстати, похожим образом, как и кольцо. Только размер вещей, пролезавших в отсеки, был ограничен.

— Я чувствую, что у меня с ним есть связь, — произнёс я вслух, потирая подбородок и думая, что бы ещё спрятать в кольце.

— Хм, — Агнес поджала пухлые губки. — Наверно, поэтому вытащить бумаги у меня не вышло. Я не хотела связываться с кольцом, чтобы ты стал у него первым.

— Чего? — расхохотался я. — Типа я кольцо невинности лишил?

— Ну… — гоблинша пожала плечиками, — вроде того.

— А ещё таких сделать сможешь?

— Да запросто! Только материалы дорогие…

Пространственные кольца стоят дорого, а те, которые не излучают ману при этом, ещё дороже. Рядом со мной всё это время находилось ходячее зелёное сокровище, а я и не знал!

Нас отвлёк стук в дверь. Пришли слуги, присланные Императором. Четверть часа они снимали с меня различные мерки, затем так же быстро ушли. А позже вечером принесли одежду. Я тут же примерил.

Качество материалов сразу меня поразило: не обошлось без артефактных, особо устойчивых к повреждениям