Осенняя женщина – осенняя кошка - Ольга Станиславовна Назарова

задело, но он угрожал вот-вот заняться и той частью своих владений, – невесело вздохнула Люда, припоминая визит соседок по даче, которые одновременно являются и их соседями по лестничной клетке.

– Нет… то есть не совсем. Он планировал устроить в своей объединённой квартире бассейн и сауну, но теперь не будет! – хмыкнул Владимир.

– Ты его ээээ… – Людмила мимолётно глянула на руки сына – не сбиты ли костяшки, – Уговорил?

– Уговорил мам, и даже рожу не начистил, хоть очень хотелось! Представь, какой я умник! – похвастался чрезвычайно довольный Владимир.

– Но ведь он может опять поменять планы.

– Нет, в нашем доме уже не может! Мам… мы тут подумали, и я решил, – Владимир подмигнул улыбающейся ему жене, – Что нам сто лет не нужна та элитная фигня, которая числилась моей квартирой. А вот тот тип по кличке Перфоратор с сауной, оказалось, что просто мечтает жить в крутом месте, как он выразился. Короче, мы обменялись активами и у меня в собственности теперь этаж над тобой, чердак и два гаража во дворе, а у него – элитная недвижимость в супер-комплексе с чрезвычайно нервно-возбудимым соседом снизу. И я прямо предвкушаю, как они друг другу понравятся! Тот истерик и этот перфоратор… И да! Полагаю, что Татьяне можно сказать, чтобы она не нервничала – мои рабочие постараются всё делать быстро и очень аккуратно! В первую очередь над тобой, конечно. Чтобы можно было сделать у тебя ремонт.

– Володя… да как же ты это сделал? – ахнула Людмила, изумлённая до крайности.

– Ты же знаешь, что я у тебя очень умный, ну, конечно, когда не дyрaк! – рассмеялся Владимир. – Но я-то ладно, а вот у Нины тоже есть сюрприз для тебя.

Он покосился на ПП и Мишку и скомандовал им:

– Чего застыли как зайцы перед дедом Мазаем? А кто сумки выгружать будет? Пошли-пошли!

Нина почему-то волновалась, хотя и понятно, что ничего такого волнительного не происходит.

Она поставила перед Людмилой свёрточек и бережно подвинула к ней.

– Это ваше.

– Моё? – Людмила и не подумала о шкатулке, просто потому что была абсолютно уверена, что та разбита безвозвратно.

Она недоумевающе потянула бархатный уголок, разворачивая свёрток.

– Ой, Ниночка… Нина! Но это… этого же не может быть! – ахнула она. – Это же мамина шкатулка! Это правда она!

Плакали обе. Людмила дрожащими пальцами прикасалась к граням дорогой для себя вещи, помнящей мамины прикосновения, а Нина гладила её по плечу.

– Как же это так возможно? Ты же осколки сложила!

– Да, это именно те стёкла, которые в ней и были. Только бесследно сплавить их не удалось, пришлось проволокой скреплять. Я нашла мастерицу, которая со стеклом работает, вот она и скрепляла.

– Ниночка, но это невероятно трудно! Родная моя, спасибо! Она мне так дорога, так важна!

– Нуууу, воооот, рыдают обе! – прокомментировал Мишка картину происходящего в кухне, – Навзрыд! Не понимаю, что тут плакать-то? Радоваться надо!

– Да что б ты вообще в чём-то понимал! – фыркнула Полина, – Они так радуются. У нас это бывает.

– У кого это у нас? – заинтересовались уже оба оболтуса – и Мишка, и Полин брат.

– У женщин, конечно!

– Уууу, женщина тоже мне! – Пашка опрометчиво подошёл слишком близко и уже через секунду об этом пожалел – сестра у него глупых шуток не спускала. – Уй, ну как что сразу нападаешь как гюрза!

– Валите отсюда оба! – скомандовала Поля. – Раз не понимаете, почему они плачут…

– Ну, ладно, ладно, мы глупые. Поясни нам, раз такая умная! – миролюбиво попросил Мишка.

– Так плачут, потому что любят и грустят, и тоскуют, и радуются, – Полина задумчиво смотрела на двух обнявшихся женщин. – Потому что надеются и счастливы. Так плачут люди, которые делятся друг с другом теплом, и обеим становится легче и проще.

Мальчишки недоуменно переглянулись. Полина почему-то выглядела как человек, который знает, о чём говорит.

– Поль… и у вас всё это что, одновременно бывает? – осторожненько уточнил Пашка, своевременно отскочив подальше от сестры, но она только рукой на него махнула, мол, что с тебя взять.

– Бывает, конечно! – только и сказала Полина.

– И у нас бывает! – Фёдор беззвучно шагнул в кухню, покосившись на Гнуся и Мауру, Полосатость и Чудь, уже рассевшихся вокруг женщин. – Только мы плачем беззвучно и глаза редко бывают мокрыми. Но мы-то их хорошо понимаем, потому что видим… Видим то, что в них есть – любовь. Она такая странная штука, но, наверное, самое прекрасное, что у людей есть. А на втором месте – мы!

Осень щедрая особа. Она, не считая, от души швыряет под ноги целые груды золота, а что оно потом темнеет и рассыпается, становясь землёй, так это не её вина. У каждого свои сокровища.

Как-то так думала Арина, выйдя прогуляться до леса. Тёма с ней не пошёл – помогал Тамариному мужу Никите устанавливать мангал и возиться с мясом.

– Иди-иди, погуляй, – солидно сказал он матери, которая предложила помощь. – Ты всю неделю мечтала дойти до леса.

– Запомнил. Надо же! – Арина ступала ногами в резиновых сапожках по листве, по лужам, по пожухлой траве и думала, как удивительно развернулась её жизнь. Была обманутая жена, не сильно-то ценимая семьёй, как выяснилось, довольно одинокая, с иллюзиями счастья и покоя.

– Пока не пришла эта осень, не сорвала моё фальшивое золото, не кинула на землю, где оно тут же побурело и распалось, а взамен… А взамен я получила настоящее – свою жизнь, в которой я сама определяю, что мне ценно, а что нет. Сына, который взрослеет, а не норовит и дальше ехать на шее, родителей, которые наконец-то заподозрили, что со мной как-то тоже нужно считаться. Я получила кошку! Да, душегрейную кошку. Отсутствие лжи. А ещё… ещё Убежище! Наверное, я такая… осенняя женщина, раз мне именно осенью выпали эти дары, – она посмотрела в небо, где расходились тучи, а сквозь них падали на землю осязаемые потоки света, и невольно вспомнив свет в храме, сказала:

– Спасибо! Спасибо за всё. За эту осень и всё, что у меня есть!

На руки прилетел брошенный ветром берёзовый листок, и Арина рассмеялась:

– Вот и моё золото! Я его сохраню, потому что уже знаю, что для меня важно и ценно!

Аппетитнейший дымок коснулся обоняния, одновременно задребезжал вызовом смартфон, и стоило только его включить, как лесная дорога огласилась Томиным вопросом:

– Подруга моя дражайшая, ну, и где тебя носит? Я тут, понимаешь, и котомать кормящая, и шашлык стерегу, и вообще! Скучно мне без тебя! Назад иди, что ты там застыла и стоишь? Иди к нам! Ты нам нужна!

И она пошла… Но это уже совсем другая история.

Конец книги.