Без права на ошибку. Дочь олигарха - Кристина Майер

и более детально опрашивать, но связи в нашем мире решают все. Проводить вечер в отделении не было никакого желания, поэтому Стас позвонил знакомому генералу, штатных сотрудников попросили как можно скорее нас отпустить и не задерживать.

Приезжем домой, продукты выгружает на кухне. Закрываю дверцу холодильника, Стас подхватывает меня на руки и несет в нашу спальню.

— Юматов, с ума сошел? Скоро гости приедут, — но из объятий не вырываюсь. Мне тут хорошо.

— Тебя нужно переключить, — с улыбкой в глазах. — Заменить негативные воспоминания, я знаю отличный действенный метод…

Метод действительно рабочий! Расслабленная, залюбленная и счастливая, я лежала в объятиях мужа и не хотела их покидать.

«Я тебя люблю…»

«Я тебя тоже…» — необязательно произносить эти слова вслух, они слышатся в каждом вздохе, в поведении, в прикосновении, поцелуе. Мы научились чувствовать друг друга.

Глажу его шрамы, которые он спрятал под наколками. Стас только с виду бизнесмен, в душе он все тот же спецназовец. Ему идет. Обвожу шрам от пулевого ранения на плече, который год назад заставил меня поволноваться.

Я много лет не знала, что его командировки по работе не всегда безобидны. Управление не перестает его дергать. Правильно говорят: бывших снайперов не бывает. А узнала я о том, что Стас вылетает на задания, когда он перестал выходить на связь. Улетел в Швейцарию — и три дня тишины. Думала, сойду с ума. Яру пришлось признаться, что мой муж ранен, его перенаправляют в наш госпиталь. Теперь молюсь перед каждой командировкой, ведь он так ничего и не рассказывает. Не хочет, чтобы я не волновалась, но Стас забывает, что я отлично его чувствую. О он всегда обещает вернуться и держит свое слово…

— Я люблю тебя, — целует в губы, углубляет поцелуй…

Мы немного увлекаемся…

Приходится собираться в спешке, потому что гости уже на пороге…

**** ****

Стас

— Ты чего не спишь, мужик? — беру сына на руки и подхожу к окну. — Вовремя я зашел вас проверить, — улыбаюсь Яру. Сейчас бы сбежал. Подхожу к окну, выглядываем вместе во двор, где наша мама убирает со стола, а Алеста ей помогает. Почти все успели разъехаться. Багировы остались у нас с ночевкой.

Дед звонил, благодарил, что отправил к нему правнуков. Старик совсем сдал, с трудом передвигается, практически не выходит из своего дома, который стал ему одиночной камерой. Его одинокие будни скрашивают мои мелкие, с которыми он с удовольствием возится. И вроде как хочет еще немного пожить, чтобы увидеть, как они растут.

Я так и не смог его простить, но жизнь продолжается, и мне не хочется, чтобы мои дети видели отчужденность и ненависть среди близких людей. Я ему благодарен за то, что он уничтожил Гаранина. Тот, распродав остатки бизнеса, давно уехал в Европу. Отец Юны загибается от туберкулеза, я ей об этом не рассказывал. Они не общаются, а лишние тревоги и переживания моей жене ни к чему. Михаил повесился в камере на второй год отсидки. Как было на самом деле, никто никогда не узнает…

— Мама, — Яр видит Юну и принимается ее звать. А я смотрю на любимую женщину, и дыхание перехватывает. Люблю ее.

Юна все такая же девочка, как шесть лет назад. Не изменилась, хоть и родила мне двух детей. Теснее прижимаю к себе сына. Юлька уже спит, а то бы я и ее прижал к себе. Кто-то говорит: счастье — короткое мгновение, которое ты хочешь переживать снова и снова. Но мое счастье длится шесть лет. И я боюсь его потерять. Сегодняшний день в очередной раз показал, как хрупко может быть счастье, что нужно любить и беречь свою семью…