По ту сторону моря - Екатерина Андреева

на миллиметр. Я не могу пошевелиться, не могу даже закричать! Передо мной стоит мужчина, или же юноша – его лицо расплывается как в дымке, так что возраст невозможно определить. Сначала он стоит неподвижно, затем медленно опускается на корточки, так близко, что я могла бы дотронуться до него. Запах дыма становится еще сильнее. Человек наклоняет голову набок, разглядывая меня. Везде, где пробегает его взгляд, кожа покрывается мурашками. Духи, помогите! Сквозь дымку в глазах я замечаю на его лице насмешливую улыбку, которая внушает мне настоящий ужас. Он чувствует это, я знаю, и его улыбка становится еще шире. Человек тянет ко мне руку, я хочу отодвинуться подальше, все внутри меня кричит: «Нет, нет, не прикасайся ко мне!», и его рука вдруг замирает в миллиметре от щеки. Пальцы у него длинные, изящные, как у девушки, и от них одновременно исходят и жар, и холод. Слышится смешок, он убирает руку и быстро поднимается на ноги. Он проходит вдоль вагона – только по той части, которую я могу видеть – и разглядывает спящих. Он высокий и худой, но лицо так и остается одним размытым пятном.

Он останавливается около Джоанн, долго изучает ее, но потом двигается дальше. Около скамьи Рахель он снова останавливается и рассматривает девушку, опять по-звериному склонив голову набок. «Не трогай ее!» – злобно проносится у меня в голове. Человек оборачивается и пронзает меня взглядом неразличимых глаз. А потом отворачивается и кладет ладонь на лоб девушки. Ее тело судорожно дергается, и она издает истошный вопль. Но никто не просыпается. Я хочу сорваться с места, хочу закричать, но тело будто окаменело. Юноша (или мужчина?) убирает руку и снова приближается ко мне. Рахель корчится от боли, продолжая кричать, но ее глаза все так же плотно закрыты.

Юноша стоит рядом со мной несколько секунд, его губы шевелятся, но я ничего не слышу. А потом он просто разворачивается и направляется к выходу. Во мне разгорается дикое желание пойти следом, я даже поднимаюсь на ноги, но остаюсь на месте. Крик Рахель становится все громче. Юноша выходит из вагона и оставляет дверь открытой. За ней – только темнота. Крик пронзает мои уши.

Я вскакиваю на скамье и судорожно оглядываюсь. Вагон заливает солнце, и кто-то кричит.

– Проснись, Рахель, проснись! – крик обрывается, и я вижу, как девушка вскакивает на своей лежанке.

– Все хорошо, это просто кошмар! – Азриэль гладит сестру по голове, пока та ошалело оглядывается вокруг и цепляется за брата.

Я чувствую на себе взгляд и поворачиваюсь. Джоанн. Девочка смотрит на меня в упор, а потом поднимается с пола и подходит ко мне.

– Что бы ни было в том вагоне, оно хочет, чтобы ты пришла.

– Откуда ты знаешь? – хрипло выдавливаю я.

– Оно сказало мне во сне, – девочка беззаботно пожимает плечами.

– Ты говорила, что это лишь следы прошлого, и они не могут навредить, – произношу я, указывая на Рахель.

– Так и есть. Оно просто напугало ее. И оно будет приходить до тех пор, пока не сведет нас всех с ума – или пока не поделится своими воспоминаниями.

– Но почему я? – мой голос дрожит от страха и внезапно навалившейся усталости.

– Вот сама у него и спросишь! – с возмущением в голосе отвечает девочка и возвращается на свое место.

Я вышла в тамбур. Солнце нещадно жарило, несмотря на ранний час, и бликами отражалось от воды. Ветер трепал мне волосы, обдувал лицо. Прошло три дня с того момента, как мы покинули Объединения и Пустошь, но пейзаж вокруг так и не изменился. Сколько еще нам предстоит мчаться на этом железном звере? Достигнем ли мы берега раньше, чем иссякнут наши запасы, или нас не замучают призраки? Донимали ли они Двэйна и ребят? Мысли о них, как всегда, навевали тоску. Мне вспомнился смех Ли, мягкий голос Вэнди, шуточки Шона, вечные недовольства Мисс и Двэйн. Решительный, вечно озабоченный делами рейта старший. Его глубокий взгляд, чарующий голос, поцелуй…

– Ты в порядке?

Раздражение вспыхнуло во мне как огонь, и я до боли стиснула зубы. В очередной раз убеждаюсь, что она буквально чует, когда мои мысли возвращаются к Двэйну.

– Вполне, – сдержанно ответила я и посмотрела на девушку.

После нашей недавней ссоры было странно услышать такой обыденный вопрос. Кристина смотрела на горизонт. На ее лице как всегда сохранялось умиротворенно-покладистое выражение, как будто она в любой момент готова услышать приказ и броситься выполнять его. «Не надо, – мысленно одернула я себя, – она хороший человек, она помогала тебе».

– Не стоит так напрягаться, – заявила девушка. – Забудем тот разговор. Мы с тобой не друзья, и тем не менее нам необходимо сотрудничать.

– Знаю… Извини, – выдохнула я. – Не помню, благодарила ли я тебя хоть раз за твою помощь в Городе. Так что – спасибо! – произнесла я искренне.

– Пару раз говорила, – кивнула девушка. – Надеюсь, Двэйн оценит мои старания, – она подмигнула мне, но я только кисло улыбнулась в ответ.

Кристина молчала, я – тоже, но потом мне в голову вдруг пришла одна мысль:

– Кристина, скажи, ты веришь в призраков?

Девушка перевела на меня изумленный взгляд:

– Забавно, только сегодня Ворон меня спрашивал о том же.

Ворон?! Любопытно…

– Я – ученый и верю только тому, что могу наблюдать. Но, когда имеешь дело с Пустошью, можно поверить во что угодно. Иногда то, что казалось пустой болтовней, она превращала в реальность. Как Тьму, например.

Я тут же насторожилась:

– Тьму? Тебе что-то о ней известно?

– К сожалению, нет. Нам удалось увидеть ее лишь раз, и только издалека. Впечатлений хватило, и мы ничего не смогли о ней узнать.

– Мои родители изучали ее, ты знала об этом?

Она задумчиво посмотрела на меня:

– Знала. Но они не нашли ничего, что могло бы нам помочь. И все их… теории, они были не доказаны. Одни предположения.

– Тьма убила их, это правда?

Мой вопрос застал ее врасплох, лицо Кристины напряглось. Ей явно не хотелось говорить на эту тему.

– Мы ничего точно не знаем. Никого рядом с ними не было. Все, что касается Тьмы, завязано на сплошных домыслах, Алиса. Никто ничего не знает и не понимает, а исследования твоих родителей противоречили сами себе, и только всех запутали. Лучше оставь в покое их души, если они