Уйын Полоза. Книга первая - Дед Скрипун

— Может глянем, что там? — Максим подошел ближе. Странное желание изведать то, что скрывает новый мир, обожгло любопытством душу.

— Стоит ли? — Задумался Угрюм. — Нам и тут дел не в проворот, не хватало еще куда-нибудь вляпаться, с твоим-то везением. Любопытство кошку сгубило.

— Чего страшного. Шагнем, оглядимся и назад. — Не сдавался Художник. — Может там что толковое найдётся.

— Черт с тобой. Пошли. Может и правда клад отыщем. — Шагнул, и исчез Угрюм.

— Вот что за человек. Решения принимает мгновенно, и тут же исполняет. Попробуй понять, что задумал, а потом еще и догнать. — Буркнул пустому воздуху Гвоздев, и пошел следом за другом.

Такого он никак не ожидал увидеть.

— Ты знаешь, что такое кайф, братан?.. Нет, ты не знаешь, что такое кайф. Кайф это, вот это все. — Угрюм лежал в траве, раскинув руки и ноги, щурясь солнечному свету, на зеленой, бархатной лужайке, на берегу искрящегося ручья, на опушке осиновой рощи. Лениво срывал землянику, буквально засыпавшую все вокруг и закидывая ее в рот, блаженно жевал, и улыбался. — Таких ягод, с момента попадания сюда не ел, не было их отчего-то там, где я бывал до этого. Да что врать, и дома-то не часто в лес за вкусняшками ходил, все больше в камуфляже, на заданиях, а тут… — Он закинул в рот очередную красную бусину. — А тут как в детстве очутился. Мы с дедом частенько на вырубки бегали, то за земляникой, то за малиной. — Он поднял голову, и посмотрел на Гвоздева. — Ты чего братан застыл, словно какую знаменитость звездатую увидел? Присоединяйся, отдохни от бесконечного дождя и тумана. Слегка обсохнем, и назад двинем, тухнуть в плесени, и искать твое болото.

— Ты знаешь, где мы? — Максим едва вошел в новую локацию, как тут же почувствовал себя некомфортно, словно наблюдает за ним кто-то из леса, пялится злобно в спину, целится ненавистью. Не смотря на умиротворенную реальность, и балдеющего в траве бывалого друга, явно не чувствовавшего угрозы, Художнику было не по себе. Слишком уж все тут неестественно прекрасно, как на картинке, как в детской книжке комиксов. В реальной жизни так не бывает. Чего-то не хватало в этой летней идиллии.

— Не знаю. Не был тут никогда, и даже не слышал. Дорога сюда видимо одна и через локацию Ахтамака проходит, вот и не ходят сюда люди. Ты чего всполошился-то? Или правда, что увидел? — Угрюм сел, и огляделся. — Вроде ничего тут необычного нет.

— Не по себе что-то. Неестественно тут. Чего-то не хватает. — Художник оглянулся. — Тихо как в могиле. Птиц не слышно… Да что птиц, мухи и те не жужжат, пчел нет, и мошки… — Он прислушался. — Так не бывает.

— А ведь ты прав. — Угрюм тут же стал серьезен и поднялся. — Пойдем-ка отсюда лучше братан. Неправильное тут место.

Он не успел договорить так как маленький шип воткнулся ему в шею, мгновенно лишив сознания, и свалив тряпичной куклой в траву. Максим не успел среагировать, и даже вздрогнуть, так как второй такой же шип воткнулся и ему в кожу погасив сознание.

***

— Покушал землянички, придурок. Забыл, где нахожусь, детство вспомнил, дедушку… Болван.

Первое что услышал Максим, когда сознание толчками начало к нему возвращаться, был нудящий бубнеж друга. Страшно хотелось пить, глаза слиплись, и отказывались открываться. Он висел на вытянутых руках, прикованных кандалами, к толстой цепи свисающей из темного свода приличного размера бревенчатой камеры, по всей видимости пыточной, с одним малюсеньким пыльным окном, под самым потолком с ржавой решеткой, а рядом сопел и раскачивался, пытаясь дотянуться до места крепления цепи, Угрюм. Но все это Художник смог рассмотреть, только с третьей попытки сумев открыть слипшиеся ресницами глаза,.

— С добрым утром, братан! Как спалось после землянички? Как сны? Кошмары на полной желудок не снились? — Рассмеялся невесело Угрюм. — Я тут уже минут двадцать зарядку делаю. Присоединяйся, может у тебя получиться.

— Где мы? — Гвоздев не узнал собственного голоса, на столько жажда иссушила горло.

— Что, тоже с похмелья мучаешься? Думаю, рассольчиком тут не угостят. Не гостеприимные хозяева нам достались. Напоить напоили, а с утра стопку поднести забыли. — Он застонал, вывернув руки в попытке зацепиться за цепь. — Суки, слезу удавлю.

— Хватит хохмить. — Максим даже не попытался освободиться, понимая, что это бессмысленно. — Можешь серьезно ответить: «Есть мысли, кто нас тут приковал, к кому мы в лапы угодили»?

— Понятия не имею, говорил же, что первый раз в этой локации. Землянички поел, тебя дурака послушал, встал, и вот уже тут вишу, а ты рядом слюни пускаешь. — Стрельнул ненавистью в глазах Угрюм. В общем полные непонятки, и вряд ли мне хозяева этого отеля понравятся. Я уже их ненавижу.

— Остается только ждать. Пить хочется, сил нет. — Вздохнул Художник. — Надеюсь перед смертью попить дадут.

— Догонят и еще раз дадут. — Рыкнул друг. — Слезу, убью.

Ждали не менее трех часов, и когда сознание от жажды начало гаснуть, скрипнула наконец дверь, и в пыточную вошли два человека в белых рясах, и надвинутых на глаза капюшонах черных плащей.

— Чего-то мы, по-моему, перестарались с испытанием жаждой наших гостей брат Пуркоп, как бы не померли они. — Один из них подошел к Гвоздеву, и приподняв капюшон, посмотрел вполне человеческими карими глазами.

Лицо тридцатилетнего мужчины с черной ухоженной, коротко стриженной бородой, раскосые умные глаза, обычный, вздернутый в упрямстве нос, ни намека на то, что это нелюдь. С виду обычный игрок.

— Исчадия дождя сложно убить, а жажда не даст им рассеять заразу по нашей великой Либертии. — Второй остановился около извивающегося Угрюма. — Посмотри, сколько еще в этой особи силы.

Угрюм перестал дергаться, и попытался плюнуть в стоящего около него гостя, но пересохший рот, не дал этого сделать, чем развеселил гостя.

— Я бы все-таки напоил немного исчадий дождя. — Первый гость подошел к стоящему в углу ведру с водой, и намочив лежащую около него тряпку, накинув ее на швабру, поднес к губам Гвоздева. — Пей