Локки. Потомок бога. Книга 10 - Евгений Валерьевич Решетов

Зверолюд тоже хотел сбежать, но я крепко схватил его за плечо и процедил:

— У меня на тебя есть планы.

Он снова зашмыгал носом и затрясся, умоляя меня не убивать его, и чуток воспрянул духом, когда я принялся расспрашивать его о главных персонажах в городе. Таких оказалось трое, прям как в сказке. И каждый из них был главой сильного клана зверолюдов.

— Где они живут? — хмуро посмотрел я на подростка.

Тот, захлёбываясь воздухом, объяснил мне, где находятся их жилища, а затем дрожащим голосом выдал:

— Что вы со мной сделаете⁈

Хм, и вправду. Что мне с ним делать? С одной стороны, я не большой фанат тех, кто измывается над слабыми, но с другой стороны, в этом городе такие законы, и тут каждый второй, наверное, даже хуже, чем этот зверолюд.

— Повелитель, позвольте я с ним поговорю, — мягко попросила жрица, заметив озадаченность, поселившуюся на моём благородном челе.

— Говори, — разрешил я и отошёл к старикам.

Бурая крепко взяла зверолюда за руку и отвела чуть в сторону, что-то шепча ему на ухо. Тот хлюпал носом и кивал, бросая на меня взгляды, полные кромешного ужаса.

— Интересно, что она ему говорит? Наверняка что-то обо мне, но что именно? Он же едва не падает от страха, — пробормотал я, потирая колючий подбородок двумя пальцами.

— Может, правду о вас? — подал голос Молчун, растянув бледные губы в подобие усмешки.

Я улыбнулся и проронил:

— Не зря ты столько молчишь. Точно копишь силы, чтобы выдать нечто весомое и острое.

Тот ответил кивком.

— Всё, можно идти, — проговорила жрица, двинувшись к нам. — Он больше не будет безобразничать.

— А ты умеешь работать с электоратом, — уважительно подметил я, глядя на подростка, рванувшего прочь так, будто за ним гнались все бестии Хаоса.

Глава 3

Наш крохотный отряд двинулся в сторону центра города, где раскинулось логово первого из троицы лидеров.

Мы шли не особо скрываясь. Местный люд, словно крысы, чувствовал нашу силу и спешно прятался по домам и закоулкам. Их оказалось совсем немного. Вероятно, по ночам даже сами жители города не любили вылезать из своих грязных конур.

На фасадах некоторых халуп и заборах красовались наклеенные листовки с моим гордым лицом. Большая часть из них оказалась украшена местными художниками: моему изображению угольком подрисовывали бороду, усы, рога или мужской детородный орган, торчащий изо рта.

Да пофиг! Главное, что жрица проделала прекрасную работу, если меня узнали даже дети из трущоб.

— Отличная работа! — похвалил я Бурую, без иронии кивнув на очередную листовку, валявшуюся на куче мусора. — В других городах проделай этот же трюк.

— А тебя разве не раздражает, что твоим лицом жопу подтирают? — криво усмехнулся Прищур, продемонстрировав единственный зуб с этой стороны челюсти, чудом выживший в битве с возрастом.

— Нет, это просто минусы популярности, — философски произнёс я, пожав плечами.

— Вот именно, — поддакнула жрица, грозно посмотрев на старика.

— А вон, кажется, и жилище того, кого мы ищем, — прошамкал Мых и указал высохшей, как птичья лапка, рукой на подобие крепости, собранной из говна и палок.

Первоначально это, вероятно, была какая-то больница, но её стены оказались латаны-перелатаны: в них зияли дыры и красовались «заплатки» из гнилых досок.

Вокруг здания высилась бревенчатая стена, по которой в свете факелов ходили вооружённые зверолюды.

Повеяло постапокалипсисом: бойцы были облачены так, словно прошлись по руинам городов и подобрали всё, до чего дотянулись руки, а потом напялили на себя. Ржавые наручи могли соседствовать с кожаным дырявым панцирем, бронзовым шлемом и брезентовым плащом.

— Ну что, гвардия смерти? — с усмешкой обратился я к трём старикам и жрице. — Как будем брать этот орешек? Думаю, на стенах как минимум полсотни зверолюдов. Да и в самом здании пирует целая толпа. Слышите, какие развесёлые крики? Окна на первом этаже ярко освещены. Точно что-то празднуют. Наверное то, что город к утру перейдёт во власть сына Сварга.

— Мы можем разделиться и попробовать по одному проникнуть внутрь, а там… — начал рассуждать старик Мых, но я его прервал взмахом руки.

— Просто постойте здесь. Я сам разберусь. Есть у меня одна мыслишка.

— Может, мне всё же пойти с вами? — торопливо произнесла Бурая, беспокойно заглянув в мои глаза.

— Интересно посмотреть, что я проверну? Извини, потешить твоё любопытство не удастся, но я потом в красках всё расскажу.

Я заложил руки за спину и пошёл к воротам. Но не стал слишком близко подходить к ним, а телепортировался на стену прямо в пятно мрака, где меня никто не заметил. А уже потом я перенёсся к распахнутой двери в торце здания.

Вошёл в неё и очутился в укрытом полумраком коридоре, где плавали жирные запахи жареного мяса, чеснока и пива. А из дверного проёма слева раздавались шипение раскалённого жира, треск пожираемых огнём поленьев, звяканье сковород, кружек и человеческие голоса. Оттуда же выскакивали лохматые слуги-люди, торопливо несущие подносы дальше по коридору, кое-где освещённому горящими факелами.

Хаоситы не замечали меня, поскольку я прислонился к растрескавшейся кирпичной стене, слившись с ней с помощью иллюзии.

Но уже спустя миг я принялся красться за слугами и вскоре оказался на распутье двух коридоров: один, что поменьше и поуже, вёл направо, куда и ныряли смертные с подносами; а другой, пошире и повыше, упирался в бронзовые двери, возле которых хмурились два здоровенных зверолюда в броне и при секирах.

Естественно, мой выбор пал на парадный вход, а не на тот, что использовали слуги.

Я прямо из иллюзии, позволяющей мне сливаться со стеной, взглянул в глаза первому охраннику и, использовав «очарование», прошептал, чтобы он открыл мне дверь.

Второй удивлённо вскинул голову, услышав мой шёпот, но я и его подчинил себе с помощью всё того же божественного атрибута, после чего оба охранника потянули двери.

Звук, раздавшийся от скрипящих петель и скрежещущих по каменному полу створок, оказался чудовищно громким. Он вломился в скрывающийся за дверьми большой зал с длинными столами, за которыми, будто варвары, пировали зверолюди. Их громкий хохот и грубые разговоры словно ножом срезало, а головы в великом недоумении повернулись в