Сирингарий - Евгения Ульяничева


Сирингарий читать книгу онлайн
Издавна так повелось: Тлом кнуты держали, Сирингарий же под тёплый хлебный скот обустроен был. Раньше, баяли стрыи, все вместе обитали. А после пришёл Змей, Змей Громыхающий, Великий Змей Железный. Поглотил допрежний мир, да в брюхе унес прочь, за тридевять земель. После изблевал из себя на землю новую, да в чреве все так перемешалось-перекрутилось, что стало из одной породы две: кнуты и людва.
Людве по слабым силам хлеб паем полагался, от того прозвище получили. Кнуты за ними присматривать поставлены были, пасти да оберегать.
Так было.
Милий глянул на друга, спросить хотел, но лишь кивнул.
Только к лестнице шагнули, как затрещало-застукало в стенах, зашуршало, бочки с грохотом разлетелись, точно кто дюжий их толкнул.
Милий ахнул, Шпынь, хоть сам перепугался, пихнул его в спину, к лестнице.
— Давай! — крикнул.
Милий мигом взлетел, Шпынь за ним. У двери обернулся Милий, поглядел поверх плеча друга, и вдруг — выплеснул все зерно, а следом мису швырнул.
Шпынь почуял, как по затылку, по кончикам волос, ровно кто мазнул — не поспел дотянуться, спугнули…
Вылетели из подклета, дверь захлопнули.
Друг на дружку уставились.
— Явилось-таки, — сипло сказал Шпынь.
Милий кивнул, стряхнул с него приставшие зернышки.
— Думаешь, опять вылезет?
— Да кто ж энто пугало знает…
Шорхнуло по стене.
Обернулись: на глазах их древесные узоры-разговоры потекли, перемешиваясь, собираясь воедино, потянулись с хрустом, со щелканьем прочь от стены…
Светец испуганно затрепыхался-забился и издох, а следом за ним — погасли в доме все огни.
Милий и Шпынь завопили, вцепившись друг в друга.
На второй этаж с первого две лесенки вели, сразу на галерейку выводили. Туда парни и взлетели, себя не помня.
Как не навернулись впотьмах, одна Коза знает.
Счастье, что Луну подняли, светом в окошки брызгало: не совсем мгла.
Навстречу им уже чаруша с Царой бежали-поспешали.
— Что развизжались, как свиньи колотые? — зло закричала дева. — Чего, ну?!
— Там, — выдохнул Милий, — там, оно, вылезло…
Чаруша же спрашивать не стал.
В руках у него какой-то чудной огонек был, будто в округлом берестяном туеске с ладошку: сам сидел, сам глядел. Далеко тот огонек бил, и ярко. Чаруша им по лестницам поводил, по стенам, на лестницу прошел.
Нахмурился.
Повернулся к парням. Шпынь все Милия пытался прикрыть от неведомой опасности, к стене жал, а Милий, напротив, от стены той отпехивался что кот, купанию-полосканию злой противник.
— Оно в застенке живет! — выдохнул, справившись с прыгающими губами. — Из дыры вылазит!
Цара тут вовсе из терпения вышла:
— В какой еще, мать перемать, дыре?! Я щас вам обоим так повылазию, так ласкану, неделю сидеть не сможете!
У Шпыня же дух занялся, язык заморозило — за спиной у чаруши, веником-веретеном, медленно встало это…это…
Тот, зачуяв, круто обернулся, вскидывая огонек и — Шпынь глазам не поверил — железо! Махнул, отбрасывая пакость от себя: сущ застонал, точно ветки в пучке переломило, и в падении чарушу зацепил.
Рыжий не удержался, навернулся, прямо через перильца.
Цара забранилась, Милий тонко, как девчонка, вскрикнул.
— Убился?! Убился?! — спрашивал, зажав лицо ладонями.
Кости править животным он умел бестрепетно, а на людскую кровь без слез глядеть не мог.
Шпынь перегнулся через оградку.
— Не, ишь, ловко как чебурыхнулся, что твой кот! Матюкается, ворохается. Живехонек, не рюмься.
Ругался чаруша занозисто, Шпыню особо глянулись каустика-езуистика и стержни погружные-нефритовые. Придержал в уме, чтобы было чем козырнуть, коли выйдет случай.
Чаруша, за спину держась, бродил своим огоньком по срубу.
— В стену ушло, — сказал подоспевшей Царе. — Твоя правда, Милий. В стене живет.
— Оба спускайтесь, живо! — рявкнула Цара, беспокойно вскинувшись. — Нечего тут делать, в главном доме пересидим!
Однако, не сбылось: будто в ответ на слова те залопотали-захлопали ставни, сделалось в доме темным-темно…
Вновь ломанулись парни вниз, глаза тараща. На этот раз Шпынь ногу подвернул-таки, но зато от падения Милия сберег, крепко за шиворот держал.
Чаруша да Цара спина к спине встали.
— Видишь теперь, какие дела творятся?! — крикнул Шпынь.
— Признаться, ни сучка не вижу, — процедила Цара.
— А я одну наблюдаю.
— Ах ты, лагирь подколодный! Гляди, взбучу тебя!
— Змеища узкоглазая! — Не отступил Шпынь. — Коли сразу бы поверила, того не случилось бы!
— Знакомая картина, как друзей повстречал, — пробормотал чаруша, перебранку слушая. — А все же, Милий, где у вас запасные огни хранятся? Покажешь? И дверь отомкнуть попробую…
***
Если огни-светцы по себе добыли, из короба, то дверь-ставни отпереть не сладили. Крепко их дом в себе замкнул.
Ну да вроде и веник-пакостник больше из стены не выглядывал.
Не расходились, вместе держались: заняли гостевой покой. Цара и Шпынь помалкивали, решив до поры не цапаться-не сутырить.
Чаруша подступился с распросами.
— Диковало ли раньше в дому, случалось ли подобное?
— Раньше-то тихо было, — отвечал Милий послушливо. — Вот, недавно показалось.
— Недавно — это как давно? — спросил чаруша.
Милий задумался, посчитал в уме.
— Да как въехали после зимы, почитай.
Шпынь ахнул даже от обиды.
— И мне про то ни словечка?
Милий смутился, потупился.
— Я сперва…сперва думал, что оно мне марится. Не хотел говорить. И без того знаю, о чем за углом шепчутся…
Отвел глаза.
Шпынь сердито засопел, кулаком о ладонь пристукнул.
— Я их, шептунов этих…
— А что видел? — быстро спросил чаруша.
— Как если бы рисунки эти, узоры древесные, в лицо сливаются…в лицо али фигуру…каждый раз разное. Мигнешь — переменится. Что это могло бы быть?
Воззрился на чарушу с надеждой. Прочие также таращились.
Чаруша нахмурился, головой покачал.
— Не припомню такой чуди.
Шпынь аж подпрыгнул.
— Тогда на кой ляд ты нам сдался?!
Чаруша поднял ладонь.
— Одно скажу, что точно не сенница. Может, поперву она и мыкалась тут, да либо спугнули, либо пожрали… Расскажи, Милий, существо это…Назовем его прокудой, раньше пыталось тебе навредить?
Милий неуверенно плечами повел, зацепил пальцами колени.
— Ты спросил, я только задумался…сплю крепко, а тут начал просыпаться ночью, и все будто бы от того, что смотрят на меня. Умом понимал, что некому бы, а все одно — беспокойно. Иной раз идешь по лестнице — ровно кто в затылок холодом дохнет… Правда, если Алоран в горнице ночевал, не было ничего…
Цара глаза выкатила, подскочила, зашипела по-змеиному:
— Когда это он в горнице ночевал?! В обход меня?! Вот прокуда, прокуда ты и есть!
Чаруша же только руку поднял.
— Значит, присмотрело оно тебя. Сперва сил набиралось, после за скотину взялось, а теперь решило и тебя прихватить.
— Но зачем? — в один голос вскричали Шпынь и Цара.
Сердито посмотрели друг на друга.
— За Милием отроду никаких худностей не водится! — в сердцах сказал Шпынь.
— Правда то, — нагнула голову Кривозорка. — Я