Журнал «Если» - «Если», 2012 № 12

— Конечно!.. Если всякие чужаки под копытцами путаются!..

Митька мигом выпал из мечтаний и насторожил ушко. Кажется, местная Тренеу (весьма опасная особа: то приторно-жеманная, то вульгарно-крикливая) вознамерилась свалить ответственность за нечаянный порез на безответного приживала. Просто наглость с ее стороны! Как всегда…

Когда Щипчики просекли Кожицу до Крови, серенький приемыш находился на Предплечье — все это видели! Да, никто не спорит, перебирал копытцами, норовя подступить поближе, однако даже и Запястья не достиг! Как он мог, спрашивается, навредить работе Пальцев?

— Какие чужаки?! Какие чужаки, дорогая подруга?..

— Такие! Ишь пригрела… Язычок ей не с кем почесать!

— Да где он? Ну?! Покажи!..

— А нету! Спрятался!

— И что?

— А раз спрятался, значит вину за собой чует!

Услышав такое, Митька немедленно вылез на Тыльную Сторону Ладони.

— Мешать не хотел… — очумело озираясь, просипел он. — Ну и вот…

Рыжая Крима была вне себя. Глазенки чуть искорками не сыпали.

— Ты что меня подставляешь? Поссорить хочешь со всеми?

Митька стоял потупившись. Все это было чертовски несправедливо, но начнешь оправдываться — станет хуже.

— Никогда у нас порезов не было! Еще и до Крови!..

Митька переступил с копытца на копытце и покорно вздохнул. Насчет того, что раньше не было порезов, — вранье. Собственными ушками вчера слышал, как ответственная за Кровоснабжение жаловалась, будто Сосуды расположены на редкость неудачно, слишком близко к Коже, чуть тронешь Щипчиками — и готово дело!..

— Приютили его, пригрели — а он?.. До каких, спрашивается, пор мне тебя покрывать!..

Предварительная выволочка происходила на опустевшем Запястье. Прочему персоналу Рыжая Крима приказала отступить за Локоть, где они сейчас и толпились, кто злорадствуя, кто сочувствуя.

— Причем знала же, знала: дурная это примета — чужака принять! Еще и с Самца!.. Вот выставим тебя…

— Куда? — беспомощно спросил Митек.

Рыжая Крима запнулась, моргнула. А и впрямь — куда?

Глава 11. Безродный

Я скажу: «Не надо рая,

Дайте родину мою».

Судьбу виновного решали чуть ли не всем коллективом, причем не на Темени, а в области Пупка, сквозь который (вот диво-то!) продето было массивное Кольцо из Неживой Материи — и, по всему видать, недавно. Слова «Плешь» на Таньке не существовало, как не существовало и самого явления, ибо за состояние Волос на Голове лично отвечала Этерафаопе Аброн, категорически запретившая скапливаться на вверенном ей участке.

Поражало и другое: если на Плеши, помнится, громыхал один Менингит, а остальные помалкивали, то здесь гомонили все кому не лень, так что даже и не поймешь, кто главный.

Первой речь держала Тренеу.

— А то мы не знаем, — шипела и клекотала она, — до чего они там довели свое Тело! Развалили, разрушили, Нервы раздергали… Вспомните, что было в прошлый раз! Сколько мы потом устраняли Гематому под Левым Глазом! А перебежчики? Мало нам было Морпиона? Бегут и бегут с этого Димки…

— С Дмитрия Неуструева, — машинально поправила начальница Спинного Мозга Тафрео (она вроде как вела собрание и единственная восседала прямо на Кольце). — Давай все-таки придерживаться политкорректности…

Очередное невообразимое слово прозвучало столь грозно, что невольный виновник склоки (он сидел чуть поодаль, покорно склонив рожки) поежился и судорожно вздохнул. Да уж, что-что, а стращать здесь умели.

— А они ее придерживаются?! — запальчиво возразила Тренеу. Собрание взорвалось и загалдело.

Нет, кажется, речь шла не о способе наказания, а о чем-то другом. Митька снова позволил себе малость отвлечься, расслабиться — и неожиданная мысль посетила его. А вдруг и впрямь (подумалось бедняге) Дмитрий Неуструев перестал подчиняться приказам совсем недавно, а они-то с Арабеем решили, будто так было с самого начала… То есть Телом, в принципе, все же можно управлять?..

Как ни странно, радости мысль не доставила. Видимо, Митька свыкся уже с Мирозданием, где роль чертиков сводилась к подтанцовке. Да и само рассуждение выглядело несколько сомнительно: Тело не грызет Ногти — следовательно, Тело управляемо…

Да, но ведь чертики формируют Зародыш в Утробе! Или тоже лишь делают вид, что формируют, а Тело строит себя само?..

— Он разлагает! — кричала Тренеу. — Одним своим присутствием он разлагает!..

— По-моему, она на тебя неровно дышит… — тихо процедила сидящая рядом Рыжая Крима. — Вот дуреха…

— Работать на Самце — и сохранить идеалы? — кричала Тренеу. — Так не бывает!..

— Выкинуть его ко всем чертям!.. — завопила еще одна истеричка, и сборище вновь потонуло в гвалте.

Невероятно, однако нашлись свидетели, собственными глазенками видевшие, как приемыш дернул некую Мышцу на Предплечье, отчего якобы и случился порез.

— Ну-ка потише там! — потребовала Тафрео, и гомон пошел на спад.

— Насколько я понимаю, — холодно промолвила она, дождавшись относительной тишины, — девушки требуют Высшей Меры?

Стало совсем тихо.

— Почему? — оторопело спросил кто-то.

— Выбросить ко всем чертям, — утомленно пояснила Тафрео, — это ведь выбросить в Бездну, так?

Зашушукались, вроде малость поостыли.

— Н-ну… зачем же?.. — промямлила захваченная врасплох Тренеу. — Ко всем чертям… Откуда пришел. Обратно. На Димку.

— В смысле, на Дмитрия Неуструева, — уточнила педантичная заведующая Спинным, Мозгом. — А где он?

Действительно, где? Вот уже несколько дней как символ мирового зла исчез с небосклона, а перегонять приблудного на первое подвернувшееся Тело — задача не из легких. Кому нужны путающиеся под копытцами чужаки!

— На Виталика?.. — заранее усомнившись, предложил кто-то.

— Да кто его пустит на Виталика? Там уже умные все! Им вон Морпиона хватило…

— А что вы имеете против Морпиона? — вякнула заплаканная Фтхауэ.

— Да уж лучше Митька, чем твой Морпион!

— Это почему же он мой?!

— Тихо, девки! Дайте хозяйке слово!

— Не по-ня-ла… Это кто здесь хозяйка?

— На Пупке, между прочим, заседаем!

— На Животе, а не на Пупке!

— Ну все равно… вокруг Пупка.

— Вот ты, подруга, даешь! Этак все Тело, получается, вокруг Пупка…

Недовольная Тафрео громко поцокала копытцем по Кольцу. Не сразу, но утихомирились.

— Говори давай, — разрешила начальница Спинного Мозга. — Только по сути…

Ответственная за Пупок встала, всхлипнула.

— Ну работать же невозможно! — взмолилась она. — Сил моих больше нет… Кольцо уберите!

Собрание возмутилось.

— Эх, ничего себе! Как ты его теперь уберешь?

— Гля, нежная нашлась! А мне, думаешь, с Кольцом в Ухе каково работать? Кольцо ей убери… Нет, вы слыхали такое?

— Мы о чем вообще говорим? О Кольце или о Морпионе?

— Да погоди ты с Морпионом!.. Как это — уберите? Что за придурь?..

— Куда только ни обращалась! — Несчастная поворачивалась во все стороны, ища и не находя сочувствия. — До Смотровой доходила… Зачем его тут вообще установили? Только мешается… и Телу вред наносит…

— А что на Смотровой сказали?

— Сказали, не твое дело… Иди работай, сказали…

— Да ты что, лучше всех, что ли?.. — взбеленилась Рыжая Крима. Вскочила, пребольно хлестнув хвостиком скорчившегося рядом Митьку. — А у меня ты на Правой Кольца считала? Нет? Вот и молчи!..

Митек тихо поднялся и, потирая уязвленный локоток, пошел прочь, свято уверенный, что никто теперь о нем даже и не вспомнит. Так уже было и в прошлый раз, и в позапрошлый… Приостановился, подумал — и двинулся в направлении Правого Бедра. Насколько хватало глазенок стелился окрест нежный, бело-розовый Эпителий. Все были на собрании. Танька словно вымерла…

А пару дней спустя подкралась тоска. Коготки зудели, просили работы. При мысли, что так и просидишь всю жизнь на корточках, растроганно пялясь на Чужие Ногти, становилось не по себе. Да и сами Ногти не то чтобы померкли слегка — нет, блистали-то они по-прежнему, но как-то уже не очаровывал этот блеск. Прекрасное становилось привычным.

— А почему Чужое Тело вам Маникюр делает? — спросил однажды Митек свою покровительницу.

— У нас договор, — молвила та свысока.

— С кем?

— То есть как это с кем? — удивилась Рыжая Крима. — С тамошними чертиками, конечно…

Митька соображал.

— Они вам Маникюр, а вы им что?

— Понятия не имею, — последовал надменный ответ. — Оно мне надо? Пусть с этим Смотровая разбирается…

Обратиться за разъяснениями на Смотровую Митек, естественно, не отважился. В его положении следовало держаться как можно неприметнее и рожки не высовывать. Не Родина, чай, — чужбина…