Тенор (не) моей мечты - Тереза Тур

машина хитро сумела вылавировать между стоящими кое-как авто (ну надо же, а таксист уверял, что это невозможно) и, завизжав тормозами, остановилась, а из нее выскочила… Олеся. Точно, Олеся!

Я завороженно смотрела как, она перепрыгнула шлагбаум — хотя вход был рядом. Тут ей под ноги выкатились двое. Люди в черном — и чего они не поделили, не понятно. Но тут они попали. Олеся от души пнула обоих. И тут же над стоянкой поплыл исконно-посконный, родной, без примеси всякой итальянской гадости, русский мат. О как. И вот так. Интересно как. А еще и учитель! От нее так и шарашило яростью с примесью страха за родную деточку — всем тем, чем и я готова была щедро делиться с этим миром.

Олеся бросилась через стоянку. Расстегнутое пальто развевалось, как рыцарский плащ, волосы полоскались на зимнем ветру, а вокруг все горело и взрывалось.

Я кинулась ей на помощь — ведь убьют и не заметят. Ан нет. Откатились, вскочили с виноватыми рожами. А еще двое подбежали, принялись что-то ей втолковывать. Один — вылитый агент Смит из «Матрицы», даже очки и витой проводок за ухом такой же. Второй — Петр Иванович. Наш, родной. То есть Томбасовский.

— Олеся Владимировна, не волнуйтесь вы так, все под контролем… — попытался вякнуть Петр Иванович, на что получил забористый многоэтажный мат. Филолога сразу слышно.

— Олеся! — изо всех сил крикнула я, окончательно переставая понимать, что тут происходит. Развлекаются мужики, что ли? С ума сошли?

Когда я добежала, то поняла, что все замерли. И сражавшиеся люди в черном, и восторженные байкеры, и «любимый» квартет в полном составе. Примкнувший к ним английский лорд и наш гениальный режиссер. Притихший. Оба притихшие. Олеся остановилась ровно напротив них и выдала такое, что даже ко всему привычные байкеры заслушались. И по-моему, начали конспектировать. А лорд и режиссер — о чудо чудное! — словно бы даже усовестились.

Еще бы. Олеся была бела, как смерть, и настолько перепугана за свою дочь, что готова была переубивать всю эту толпу голыми руками. И я, честно говоря, очень хотела оказать ей посильную помощь.

Где Катя?!

— …Где моя дочь? — закончила Олеся непереводимый шедевр русской словесности.

Над клубом повисла мертвая тишина, здоровенные дядьки-байкеры и вмиг сплотившие ряды русские и английские безопасники… потупились. Смутились, мерзавцы.

— Олеся! — позвала я ее, потому что в окне клуба заметила мелькнувшую в окне любопытную и совершенно бесстыжую мордашку Кати. Живой и здоровой. Вроде. Так что убивать режиссера и одного из спонсоров, только потому что они подвернулись под руку, было как-то не хорошо. Хотя — заслужили. Оба.

— Олеся, — шагнул к ней лорд Говард. — Все хорошо…

Храбр. Ничего не скажешь.

— Ма-ам, ну, ма-ам! — донеслось от входа в клуб. — Ну, ты чего?!

К Олесе вынеслась Маша, за ней показалась…

— Катя! — закричала я. — Ах ты!.. Зараза…

Кажется, я все же перепугалась сильнее, чем мне казалось. Потому что коленки ослабли. От облегчения.

— Мама? — как-то неуверенно подала голос моя зеленая жабка.

Вот тут ко мне, широко расставив руки, кинулся Артур. И как-то мне показалось, что не для того, чтобы обнять и успокоить. А именно для того, чтобы… дочь собой закрывать… Грудью. От злобной меня.

Вот… ведь… все, что сказала Олеся! Заразы. Я остановилась, и слезы закипели у меня на глазах.

— Аня, — обнял меня этот гад. — Все же хорошо. Ну, что ты переполошилась.

Я сейчас. Вот сейчас только вдохну. И…

— Мамочка. Со мной все в порядке, — между тем приговаривала Маша, гладя Олесю по голове. — Мам, ну что вы все панику устроили. Нормально же все! Подумаешь, спели в клубе, мы ж… Ну ма-ам, не плачь!

Олеся молча дрожала и прижимала к себе дочь, как потерянное сокровище. При этом она явно не воспринимала ничего из окружающей реальности. Ничего и никого, кроме Маши.

Мужчины, которых тут собралось ой как немало, все сплошь брутальные мачо, смотрели на действо в полной растерянности. Тут я зацепилась взглядом за Томбасова. Наш великий и ужасный стоял на пороге клуба. И совершенно беспомощно смотрел на все, что происходило. А моя дорогая доченька храбро отступила за него. Что-то мой одуванчик зелененький, который, собственно, и заварил всю эту кашу, маму обнять не спешил.

Я отстранила Артура и шагнула вперед. С твердым намерением провести разъяснительную работу. Немедленно. Прямо здесь. Ух же зараза зеленая, не поможет тебе папочка, даже не мечтай!..

— Может быть, не стоит их убивать? — раздалось у меня из-за плеча.

Я подпрыгнула. Отшатнулась. Оглянулась. И поняла, что к нам присоединились еще двое. О как знатно перекосило теперь и лорда Говарда, и Бонни. И… Леву. Я вдруг почувствовала, что на душе становится теплее.

Роза. А рядом с ней — Ирина. Две наши прекрасно-беременные дамы. И если Роза цвела, пахла и излучала какое-то умиротворенно-счастливое ехидство, то Ирина… Жена Левы была какая-то поникшая. Вообще, я лично в ее существовании до сих пор не верила. Потому что женатый Лева — что-то из области Голливудской фантастики. Марсиане там, атака клонов и назад в будущее.

— А нас все бросили, — сообщила Роза с раздражающе довольным видом. — Даже Аравийский сообщил милорду и помчался. Без меня!

— Вам не стоит нервничать, миледи, — на хорошем русском заявил арабский шейх, выросший за спиной Розы. — Я же сказал, милорд во всем разберется.

— Без меня? Ну нет. Мы с Ирой решили, что ни за что не пропустим такое шоу!

На слове «шоу» Олеся вздрогнула и одарила Розу убийственным взглядом.

А жена Левы вздохнула и поникла:

— Как мне нехорошо за рулем. Москва эта ваша — город, не предназначенный для вождения вообще!

— Интересно, кто все же сдал Олесе время и место концерта? Аравийский, не ты ли?

— Что вы, миледи. Без указания милорда — никогда! — изящно сдал шефа арабский красавец.

— Концерта, — выдохнула Олеся. — Как концерта? Почему я не знаю? Петр Иваныч! Куда вы… Маша!

— Мама, ты только не волнуйся, — пролепетала девчонка… Я только тут заметила, что на голове и у этой дурищи какая-то яркая мешанина цветов.

— Концерта, — просипела Олеся.

— Любимая, — Томбасов все-таки начал подходить к нашей дружной группе.

— Томбасов… — тон Олеси подозрительно напоминал змеиное шипение.

— Я все объясню, — еще храбрее заявил господин олигарх.

Бешеный взгляд был ему ответом.

Тут зашевелились остальные участники мегашоу. Хорошо, что не трагедии. Хотя, судя по настрою Олеси, до трагедии с убийством было рукой подать.

— Мам, прости, мы не думали… ну… — не поднимая глаз, пробормотала Маша, являя пример недюжинной храбрости, ведь она была к настроенной