Укрощение строптивой - Олег Ростов

к стене. Уперся в неё затылком и закрыл глаза. Опять увидел песочные часы на фоне большого часового механизма. Шестерня вновь провернулась под действием пружины, минутная стрелка, сдвинувшись, застыла на «двенадцати», закрыв собой часовую. Последняя песчинка провалилась в нижнюю колбу. Я даже видел, как она падала, медленно. Словно осенний лист, сорвавшийся с ветки. Наконец, затерялась среди других таких же. Услышал детский крик. Или мне это только показалось? Открыл глаза и подобрался. Стал прислушиваться. Тесть дремал. Всё же старик уже, устал он. Но тут открыл глаза и посмотрел на меня.

— Что, Степан?

Я не ответил, продолжая прислушиваться. Вроде опять услышал детский плач. Сглотнул судорожно. Посмотрел дико на тестя.

— Что, Степан?

— Соня родилась.

— Как? Откуда знаешь?

— Слышал, чувствую. — Он встал, подошёл ко мне. Заглядывал мне в глаза.

— Кристина?

— Не знаю. Не чувствую её.

Он достал из кармана пластиковый цилиндрик с таблетками. Вытряхнул парочку на ладонь и положил под язык.

— С ней всё будет хорошо! — Проговорила Ирма. — С ней не может ничего случится плохого. Я уверена. — Губы женщины дрожали, по щекам побежали дорожки слёз. Она заплакала. Тесть обнял её. Ирма уткнулась ему в грудь.

Прошло ещё около часа. Наконец в кабинет зашёл главврач. Посмотрел на нас с тестем.

— Александр Осипович, поздравляю Вас с внучкой. Степан Олегович, а Вас с дочерью. Здоровый ребёнок. Просто прелесть. Настоящий ангел. Красавица будет на зависть всем.

Я, отец Кристины и Ирма смотрели на мужика. Дочка здоровенькая, это хорошо. Но почему ты, дятел, молчишь насчёт матери? Напряжение было диким, я сцепил ладони в кулак. Почувствовал, как капли холодного пота побежали по спине. Хотел задать вопрос начёт жены, но слова застряли в горле.

— Мать? — Спросил Александр Осипович.

— Кристина Александровна сейчас отдыхает после операции. Всё прошло хорошо. Удивительно и невероятно, но это факт. Второй раз наблюдаю чудо, связанное с Вашей дочерью Александр Осипович. Первый раз, когда она встала на ноги, хотя приговор был однозначным. Второй раз родила прелестную дочку и спокойно перенесла операцию. Хотя и здесь приговор был однозначным. Невероятно.

Пока он говорил, напряжение отпускало меня, словно что-то тяжёлое, липкое и тёмное отпускало мои плечи. Я опять закрыл глаза, делая глубокий вздох… Шестерня под действием пружины вновь провернулась. Минутная стрелка сдвинулась и перескочила на одно деление вперёд. Маятник качнулся, отсчитывая мгновения новой жизни. Песочные часы перевернулись, сменив пустую колбу на полную песчинок. Первая песчинка провалилась вниз и начала своё падение…

— Искупление! — Прошептал я.

Тесть, Ирма и главврач посмотрели на меня.

— Что ты сказал, Степан? Какое искупление? — Удивлённо спросил тесть.

— Искупление. Соня, это искупление Кристины. — Я закрыл лицо ладонями и впервые с далёкого детства заплакал на взрыд…

Мы с тестем вышли на крыльцо. Было утро. На улице стояли парни из мастерской. С ними была жена Ивана. У них пацану было уже пять лет. Они смотрели на нас в ожидании.

— Дочка родилась. — Сказал я им улыбаясь. — Сейчас она вместе с Кристиной. Всё хорошо пацаны. Будем жить!

Все четверо, включая и супругу Ваньки заорали, кинулись ко мне, стали поздравлять. Поздравляли и тестя.

— Ну чего раскричались? — Усмехнулся Штерн. — Детей разбудите с мамашами.

К клинике подъехал полицейский «Мерседес» с мигалками. Вышел генерал.

— Сань? Всё нормально?

— Нормально, Федя. Очень нормально, даже отлично.

Генерал вздохнул облегчённо.

— Ну слава тебе господи. — Вытащил из машины огромный букет роз. — Значит не зря я его привёз. Степан, кого в крестные возьмёшь?

— Только не тебя! — Ответил, смеясь тесть. — Ты и так крестный её матери. Тем более, уже старпёр. А ей молодые крестные нужны.

— Это ты старпер! А я всё ещё молод! Мне до сих пор семнадцать лет. Так парни, в машине шампанское, достаем! Открываем и за молодую маму и дочку!

Увидел жену только на следующий день. Надел белый халат. Пробрался к ней в палату. Она держала дочку в руках, улыбалась, целовала её и что-то говорила. Я стоял и смотрел на них. Кристина повернула ко мне лицо. Улыбка не сходила с её губ.

— Вот, доченька, и папка наш наконец-то соизволил появиться. А то шляется непонятно где!

Усмехнулся и подошёл к ним. Присел рядом, очень аккуратно обнял их.

— Здравствуйте мои дорогие девчонки. Как же я по вам соскучился. — Посмотрел в синеву любимых глаз. — Спасибо, родная. Спасибо за сыновей, за дочь! Спасибо за себя, что ты есть. Я самый счастливый человек на свете.

Кристина протянула мне дочь. Я взял младенца со всей осторожностью. Положил на сгиб руки. Глядел на малышку, и в груди стало разливаться тепло. Это была любовь, нежность к этой крошке. Кристина встала с постели. Смотрела на дочь в моих руках.

— Прелесть какая да, Стёпа?

— Да. Даже не верится. Спасибо тебе ещё раз, родная.

— А знаешь, что ещё, Стёпа?

— Что?

Кристина расстегнула халат, показала мне свою грудь, взяла их обе в свои руки, надавила. На сосках показались белёсые капли.

— У меня началась лактация. Смотрю на дочку и чувствую, как грудь начинает ломить.

— А что в этом такого? Это же нормально. У тебя и на близнецов такое было.

— Было, Стёпа. Дура была, грудь перетянула, и мои мальчики так и не попробовали моего молока. — Кристина судорожно вздохнула. На её глазах навернулись слёзы.

— Крис, успокойся. Они больше не нуждаются в молоке. А вот она да.

— Всё дело в том, что в большинстве своём, дети, рождённые в результате кесарева, искусственники. А меня ведь с Соней тоже кесарили. Но у меня всё равно идёт лактация. И счастлива, что свою девочку кормлю грудью. Понимаешь?

— Понимаю. Ты молодец, Кристина.

— Пока идёт молозиво, молоко позже пойдёт.

— А им кормить можно?

— Молозивом? Конечно можно, даже нужно. Оно очень питательно.

Дочка пошевелилась, открыла маленький ротик и подала голос. Я стоял смотрел на неё и улыбался. Видел её маленькие десна, ещё беззубые. Поцеловал в лобик.

— Стёп, давай, дочка кушать хочет.

Кристина ловко перехватила у меня ребёнка, села на кровать и сунула ей правую грудь. Та сразу за сосала. Так интенсивно. Кристина нежно смотрела на дочь. Вся словно светилась. Да она и так светилась в солнечных лучах, что падали на них обеих из окна. Кристина, подняла лицо ко мне. Потянулась губами. Я наклонился к ней и поцеловал в губы. Долго не отрывался от них.

Пробыл у Кристины около часа. Потом ушёл. Кристине нужно было отдыхать. Вечером приехал тесть с мальчишками.

— Ну что, Стёпа, видел дочку? — Спросил меня Штерн-старший.

— Видел и даже держал на руках.