Убежище. Книга пятая - Ольга Станиславовна Назарова

вдвоём на такси практически ночью. Познакомились с ней, с Володей, Ниной и Мишкой.

Кира кинулась к матери, потом обняла отца.

– Какие у вас планы? Побудете здесь несколько дней? – Людмиле позарез нужно было с ними про Киру поговорить.

– Эээээ, – переглядывание Максима и Леры выходило за рамки обычной растерянности людей, приехавших в новое для них место. – Мы хотели уточнить, сколько мы вам должны!

Кира с изумлением глянула на родителей, а потом на Людмилу.

Та чуть удержалась, чтобы не покрутить пальцем у виска.

– За что вы мне должны? Консультацию у профессора оплатила Антонина Ивановна. Разве она вам не сказала?

– Нет, это конечно, это понятно! – заторопился Максим. – Я имею в виду проживание Киры, питание, массаж… Мама вам заплатила? Сколько нужно добавить?

– Макс, ты что? В поезде укачало и до сих пор в себя не пришёл? – Людмила невольно отбросила все прилично-гостевые выражения. – Я тебе что, санаторий? Гостиница по передержке детей? Я с радостью приняла Киру и, более того, буду рада, если она у нас на всё лето останется!

Если бы треск рвущихся шаблонов можно было бы услышать, он бы был оглушающим.

Нет, конечно-конечно, Максим должен был подумать, что его матушка, вообще-то, вовсе не образец правдивости, но такое откровенное враньё он встретить никак не ожидал.

Хотя всё разгадывалось исключительно просто: Антонина добилась своей цели – воцарения Кристиночки в московской квартире, а всё остальное, связанное с Кирой, её попросту не волновало. Она была уверена, что, если ей будет нужно, она внушит тюфяку-сыну что угодно, так что даже не позаботилась как-то увязать концы своей версии происходящего: не до того было в хлопотах по поиску квартиры и оформления сделки.

Глава 30. Своё собственное

Изумление не помещалось на лицах гостей…Макс и Лера переглянулись.

– Это уж чересчур! – наконец высказалась Лера. – Я же тебе говорила, что слова Киры и то, что говорит Антонина Ивановна, никак не стыкуются!

– Ну, да… ты права… Это действительно чересчур! – кивнул рассерженный Максим.

Его родственница совершенно не походила на ту, кого описывала мать. Да и дочка к ней не могла бы так тепло относиться, если бы действительно с ней общались свысока и с пренебрежением.

– Мама сказала, что вам заплатила! Только вы всё равно недовольны… – начал он.

– Максим, во-первых, давай на «ты», во-вторых, платила она только за консультацию профессору медицины, каковым я точно не являюсь. Да я и не взяла бы денег! У нас в семье не принято брать за постой. Кира – моя гостья. И, как я уже говорила, я буду рада, если она на всё лето останется! А в-третьих, я хотела бы с вами обоими поговорить!

Максим и Лера встревожились.

– Что-то серьёзное с коленом? Мама переслала нам заключение, но…

– Нет, с коленом как раз всё так, как и было описано в заключении, я про другое.

Людмила глубоко вздохнула. Вот как объяснить взрослым, дееспособным, вменяемым людям, что нехорошо оставлять своих детей одних? Нельзя отстраняться от них и оставлять наедине с проблемами!

– Я прошу вас меня выслушать, – решительно начала Людмила. – Антонина Ивановна – она, гм… человек своеобразный и, насколько я смогла понять, не всегда говорит вещи, соответствующие действительности. Возможно, она сама себя убеждает в том, что это правда, возможно, нет, но суть в том, что Кира уверена, что она «сбитый лётчик» и что теперь вы её не будете любить из-за того, что она больше не может танцевать.

– Что? Да что за ерунда! Мать не могла… – начал Макс, но Лера остановила мужа, положив руку на его запястье.

– Подожди… Мне уже казалось что-то такое, помнишь? Мы говорили с тобой…

– Но ты же сама спрашивала Киру!

– Даже взрослые не всегда могут высказать всё, что у них на сердце, правда? – Лера могла бы сказать значительно больше, но сдержалась. Только попросила Людмилу продолжать.

– Более того, Кире постоянно ставили в упрёк каждый кусок, который она съедала. Я даже была готова поссориться с тётушкой по этому поводу. Нет-нет, не надо про диету. Я врач и могу сказать, что, какой бы ни была необходимость её соблюдения, ТАК гнобить ребёнка нельзя, извините.

Людмила воспроизвела некоторые замечания Антонины по отношению к внучке.

– При нас такого никогда не было! – Лера с трудом сглотнула.

– Разумеется, она же понимала, что такое отношение к дочке вы не потерпите, поэтому и не демонстрировала его. Но и это ещё не всё. Кира буквально отравлена убеждением в том, что никому не нужна, в том, что её жизнь теперь бессмысленна, раз она не может танцевать. Антонина Ивановна отлично убедила её в том, что она нужна, только если добьётся успеха, а в противном случае она будет нелюбима, в отличие от талантливой Кристины.

Людмиле хотелось повысить голос, рявкнуть на этих двух:

«Да как же вы могли такое допустить? Как вы, зная, какая эта самая Антонина, могли оставить на её попечение девочек? Неужели же нельзя было подумать о том, что она будет изгаляться над беззащитными детьми?»

Только вот… бессмысленно это и даже, более того, опасно. Нет, не для неё, конечно, а для её цели! Смысл-то в чём? Убедить, а не обвинить, потому что мы так устроены, что виноватым никому быть не хочется и не нравится, особенно, когда тебе твоей виной кто-то посторонний в лицо тычет, пусть даже и совершенно справедливо. Да, какое-то время человек может и потерпеть, а потом будет, пусть даже и про себя, спорить с «обвинителем», находя себе оправдания. И это ещё в лучшем случае. В худшем – сразу перейдёт к глухой обороне, а то и к агрессивной защите.

«Да и потом… Володя-то сделал примерно то же самое, если не хуже, – честно призналась себе Людмила. – Максим-то хоть бабушке девочек доверил, пусть даже и с поганым характером, а сын? Меня и близко не подпускал, зато вручил Мишку Нике! Так что мне ли осуждать Макса, если я сама не сумела сына воспитать так, чтобы он и не подумал о подобном?»

Именно из-за этих размышлений Людмила пинками прогнала подальше праведный гнев и очень мягко и спокойно стала рассказывать о Кире.

– Я и не знала, что ей может понравиться готовить, – вдруг шмыгнула носом Лера. – Я так хорошо пеку! Я торты делаю как настоящий кондитер, только уже много лет не готовила их, чтобы дочек не соблазнять! Я же теперь могу с Кирой их печь! А фото – это у неё от отца, – она кивнула на Максима. – Он обожал час крутиться вокруг одной былинки, на животе ползал кругами, дабы кадр удачный сделать.

– Да… я тоже давненько ничем подобным не занимался. Камеру крутую купил, да так и отложил… Теперь… теперь я её Кире подарю! Вместе сможем фотографировать. У нас знаете, какие