Кощеев не убивать! - Александра Логинова

квартиры на Арбате, когда свежие росы Приграничья останутся в прошлом. Быстрые скачки на жеребце по изломам змеиных ущелий, полеты над зачарованными лесами и закрытые бои нечисти доступны только высшим. Нет участи хуже. Я бы предпочла смерть.

— Слава, — голос Кощея на мгновение охрип. Горячие пальцы до боли стиснули мое запястье. — Откажись. Если к тебе придут и попросят об этом, откажись. Договорились?

— О чем?

— Ты поймешь, — настаивал он. — Главное, откажись. Тебя не посмеют заставить, для этого потребуется добровольное согласие, легко получаемое коварством и манипуляциями.

Кажется, я понимаю, о чем он говорит. «Это» — добровольное самоубийство, уравнивающее баланс жизни и смерти. Не может на одного жреца Смерти приходиться три жрицы Жизни, перекос неминуем. Дабы восстановить призрачное равновесие, стороне избытка — то есть вашей покорной ведьме — предложат стать жертвой на алтаре Баала, отдав свою жизнь древним богам.

Такое уже практиковали в Китае, когда тамошние жрецы Жизни уединились на парящем рукотворном архипелаге, занявшись культивированием кланового Ремесла. За три столетия семья разрослась до локальной катастрофы — людей стало не просто много, их количество угрожало экосистеме Приграничья (в Азии оно зовется иначе). Осознав содеянное, две клановые наследницы добровольно покончили с собой во имя мира и баланса, создав прецедент и прославив семью в веках.

— Разве ты не мечтал о парном самоубийстве?

— Баал с тобой! — Костя отшатнулся прочь. — Да будет тебе известно… Я ужасно боялся смерти.

— Правда? Неожиданно.

— Это похоже на экзамен, меняющий твою личность в худшую сторону. Дальше начнется рутина: мечи, пистолеты, яды, болезни, аварии и казни. Но первая смерть — она как первый поцелуй, в чем-нибудь точно накосячишь.

Замечательно, мой первый поцелуй украл человек, готовый в этом накосячить. Умолчу, что все прошло, как в сказке, — в разгар трагичного момента со слезами на глазах. Или я украла? Ой-ой, он же был категорически без сознания. Пум-пум-пум, Яга нового времени раз за разом легко переступает закон. Главное, уточнить жизненно важный нюанс.

— Ты уже целовался?

По человеческим законам кража первого опыта карается более сурово. Надеюсь, небесный судья примет во внимание чрезвычайную ситуацию и скостит мне срок за надругательство над бессознательным царевичем.

Упомянутый царевич вытаращился на меня, как на говорящую щуку, и ме-е-едленно отодвинулся подальше.

— Э-э-э… М-м-м… Кхм-кхм, — он заперхал, прикрывая воротником алые пятна на щеках.

Я удивленно приподняла брови, улыбаясь неизвестно чему. Теперь у меня на одну тайну больше: я обесчестила почти труп навьего царевича. И жениться не собираюсь, ха-ха.

— В о-отличие от вас, мы, цари, подходим к этому делу более ответственно. Да! Сначала свадьба, потом… все остальное. Бесстыдница.

— Сначала похищение, шантаж, угрозы жизни и здоровью, потом свадьба. Какую смерть ты желал?

— В бою, — не раздумывая, ответил он. — Только не за правду, не за власть и даже не подданных. В бою за людей.

Оригинально для Кощеев, издревле считающих своим долгом лишать этих людей жизней.

— Не чересчур ли ваше благородие благородное? — съехидничала я. — Выучился милосердию, поглядите на него.

Иронично глянув в ответ, Константин принялся забавляться с компанией гелло, летающих по двору. Мягкий черный шарик из крашеного хлопка упал на землю, быстро завертевшись вокруг собственной оси. Вспышки темной энергии издали напоминали неживой дух, к которому мгновенно потянулась стайка демониц. Жадно бросившись к приманке, гелло распахнули острозубые рты, желая сожрать «свежеумершего ребенка».

Бум! Обиженный визг падальщиц взвился к небесам. Потирая ушибленные лбы с растущими шишками, студентки воинственно выпустили когти — быть соперницам битыми. Оживший хлопок мелькал между дерущимися, дразня разозленных гелло и напоминая о причине драки. Вот он, я, съешьте меня поскорее!

— И так мозгов мало, последнее из друг друга вытрясут.

— Они берут количеством, — улыбнулся Константин, заставляя шарик пролететь под носом финалистки.

Гелло ликующе взвыла, кинувшись за добычей прямо по головам сокурсниц. Миг — и акульи челюсти сомкнулись, быстро-быстро пережевывая приз.

«Обман! Кха-кха, обман!», — завопила она, брезгливо засовывая когтистую лапу прямо в рот. Мокрые обрывки хлопка повисли между ее когтей. Здравомыслящий человек заподозрил бы чью-то шутку, но гелло проявила виртуозно кривую логику. Обведя побитых подружек ненавидящим взглядом, демоница кинулась драться по второму кругу — не за что-то, а из любви к искусству.

— Не чересчур, — царевич умиротворенно смотрел, как его подопечные страстно вколачивают друг друга в землю.

Я набралась смелости, спросив едва слышно:

— За что ты так с Фридой?

— Для чего, — поправил Константин. — Богине нельзя быть со смертным. Это никогда не заканчивается хорошо.

— Нам с тобой можно. А ведь нас почитают как первых славянских богов. Фрида тоже смертна, да будет ее жизнь счастлива до самого Рагнарека.

— Мы с тобой исключения, — он замотал головой. — Нам на роду написано вступать в связь с людьми, ибо люди рождаются и умирают абсолютно хаотично. Ты не волнуйся, мы с ней много разговаривали, придя к консенсусу.

— Сам-то как?

Царевич задумчиво возвел глаза к небу, ища подсказку среди облаков.

— Как будто мне сломали неправильно сросшуюся кость. Вроде, больно, но так правильно. И обидно, что, если бы изначально я дал этому перелому срастись верно, не натворил ошибок, то не пришлось бы заново ломать.

— Совершение глупых ошибок — это человеческая половина наших генов. Можно ли починить царский алтарь?

— Нет. Руны бессмертия наносятся после долгого ритуала, длящегося на протяжении всех схваток матери. В миг, когда стены замка слышат детский крик, жрец Смерти и жрица Жизни вырезают последнюю руну, окропляя ее смесью их крови. Твоя бабушка сама приложила руку к этим письменам. Сейчас руны попросту исполосованы резцом по камню.

Я видела эту огромную каменюку в детстве перед самым отлетом из подземного замка. Бабушка вела меня глубоко в подвалы с завязанными глазами, чтобы не пугать маленькую внучку уродливыми мертвецами. Ядвига водила пальцем по кривым знакам, объясняя тонкие материи, которые показались мне ужасно скучными. Только глубокие черты на темно-сером квадратном алтаре, поблескивающие кровью, притягивали взгляд.

Получается, мы летали не только спасать царицу Марию от проблем с родоразрешением, но и делать Костю потенциально бессмертным.

— Почему алтарь не охранялся?

— Разумеется, он охранялся самой навью. В этом вся суть: злоумышленник смог обойти все проверки нави, будто с ног до головы был вымазан кровью невинно убиенных людей.

Первые закатные лучи осветили блестящую поверхность снега, рассыпавшуюся на мириады огней. Восторженные берегини с хохотом упали в искусственный сугроб, насмешничая над летавцами, брезгливо поджимающими лапы. Константин удовлетворенно вздохнул, поднимаясь на ноги, и с нежностью улыбнулся всему Приграничью. Его никто не гонит, но и оставаться дальше нет смысла.

— Прощай, Ярослава Яга. Может, через полгода найду