Журнал «Если» - «Если», 2004 № 08

Мистер Леру откинулся, чтобы лучше видеть. Лицо перед ним было скорее встревоженным, чем свирепым. Оно было худым, землистого цвета, на голове седоватые волосы и проплешина. Рот кривился, как мрачный полукруг, словно его обладателю минуту назад напомнили о предстоящем визите к зубному. Одет он был в рубаху из волокон конопли, грубую, как наждачная бумага, подоткнутую под ремень, чтобы не мешала при беге. Голени покрыты шрамами и рубцами, ступни обуты в грубые кожаные сандалии. Если не говорить о плаще с капюшоном, грубо сшитом из маленьких шкурок, на которых еще сохранился кроличий мех, вид у незнакомца был аскетический.

Он протянул руку и пощупал ткань рубашки Дитера, потом изумленно поднял брови.

— Из земли данов?

Потом сказал что-то непонятное, угрожающе выставив в их сторону кинжал.

— Он хочет знать наше происхождение, — перевел мистер Леру.

Опять неразборчиво произнесенная фраза.

— Боже! Оказывается, говорить на древнеанглийском гораздо труднее, чем слушать, Дитер. Если бы только у меня было время сосредоточиться! Ну, слушайте… — и мистер Леру забормотал что-то в ответ.

— Что вы сказали ему? — спросил Дитер.

— Что мы из племени профессоров колледжа.

— А-а-а! На самом деле это, можно сказать, союз, дружище, настоящие представители народа, несут культуру в массы, свет знаний и…

Человек протянул руку, зажал рот Дитеру и зашипел.

— Это значит «тише», — объяснил мистер Леру.

— Я понял, — пробормотал в ответ Дитер.

Другой рукой человек приставил острие кинжала к ямочке у основания горла мистера Леру. Позади них на освещенном солнцем склоне холма викинги собрались посовещаться: их яркие металлические шлемы казались золотыми в послеполуденном солнце, остроугольные щиты походили на детскую мозаику, копья покачивались, словно антенны. Леру почувствовал, что острие прижалось сильнее. Ему хотелось закричать, но он решил вести себя очень, очень тихо. В интересах сотрудничества между эпохами.

Викинги двинулись в их сторону, и человек выругался.

— О, да я тоже понимаю древнеанглийский! — сказал Дитер.

Человек бросился на Дитера, чтобы заставить его замолчать, а на вершине холма появились викинги. Ужасный момент: казалось, они начнут спускаться. Но они настойчиво звали остальных. Человек, захвативший их в плен, глубоко вздохнул и поднялся на ноги, волоча мистера Леру за шиворот, словно он был упрямой собакой.

— Боже, — произнес мистер Леру голосом человека, погибающего от удушья в ресторане.

— Черт побери! — сказал человек и дал мистеру Леру тумака.

— Прекрасно, в самом деле, прекрасно, — пробормотал Дитер. — Вот уже они разделяют наши мысли и чувства, а мы затратили на это минимум времени. — Он взглянул на свои мегачасы. — Очень удачно, так как у нас осталось двадцать семь часов, сорок три минуты и двадцать девять секунд.

Сначала они перебегали от рощицы к рощице, стараясь, чтобы их не видела основная группа викингов, но когда до инфаркта миокарда оставалось несколько минут, человек решил, что они могут замедлить шаг.

— У меня нет желания причинить вам вред, — похоронным тоном объявил их пленитель. — И я не хочу, чтобы эти парни с копьями обнаружили нас и разорвали бы нам ноздри, прежде чем вы пустите в ход свои чары, хотя, несомненно, рок пошлет бурю с градом и так или иначе убьет нас всех.

— Какой Рок? — переспросил Дитер, пока мистер Леру переводил.

— Ну, судьба. На самом деле, мы хотим помочь, — обратился он к незнакомцу, с удовольствием отмечая, как легко он говорит на праязыке.

— Спросите его имя, — подсказал Дитер. — Первое правило коммуникации — узнать имя.

Мистер Леру задал вопрос.

— Дреориг, — вздохнул человек.

— Что беспокоит вас и чем мы способны помочь? — задал вопрос мистер Леру.

— Сначала пришли римляне и построили много храмов и дворцов, — сказал Дреориг. — А теперь они умерли, и дворцы лежат в руинах. Затем был король Артур, но мои предки убили его, и теперь он покоится между корнями и корнеплодами. После него был Этельфрит и Освальд, Оффа и Альфред Великий. Увы, ubi sunt?[11]

— Истлевают в могилах? — осмелился предположить мистер Леру.

— А-ах! — простонал Дреориг так громко, что мистер Леру подпрыгнул. — Жизнь проходит быстрее, чем черствеет испеченный хлеб!

— Скажите мне, — спросил мистер Леру, — вас беспокоит толпа или высота?

— Я мог бы быть счастлив, созерцая задницу быка, когда иду за плугом, и был бы рад умереть молодым, — сказал Дреориг. — Но нет, мне надо было выучиться читать и писать, я должен был стать братом монахов в Винчестере. Вставать на рассвете, чтобы прочитать пятьдесят пять псалмов в заутреню, затем умерщвление плоти, омовение, телесное наказание, потом месса и надо смешивать мед с ламповой сажей для чернил, точить перья для писцов и рисовальщиков, затем снова телесное наказание, обедня, служба и корка хлеба или овсянка, если день не постный, потом работа в саду, за которой следует основательное телесное наказание; а после вечерня и наконец вечернее богослужение, телесное наказание, если необходимо, и несколько минут сна — на голодный желудок. Ну а завтра все сначала.

— Судя по всему, довольно много телесных наказаний, — рассудил мистер Леру.

— Сотня монахов, и кто, по-вашему, получает по заднице? Один-единственный. Кто разлил чернила, и пол стал липким? Этот монах. Кто не заточил как следует перья? Срежь свежую ивовую розгу и научи бедолагу смирению. Боже, лучше бы я не учился ни читать, ни писать.

— Тяжелая жизнь…

— Но она мед по сравнению с нынешней. Недавно наш настоятель проиграл пари настоятелю Линдсфарнского монастыря, и надо было доставить выигрыш, но в это время года погода слишком непредсказуема, чтобы путешествие показалось приятным. Какой выход? Поручить дело тому же самому монаху: пусть отнесет чудесную книгу с драгоценными камнями, вделанными в переплет, а страницы внутри украшены листьями аканта с двойной позолотой. Заглавные буквы пестрее, чем цветущий луг, и ни слова о Боге — только поэма о битве. Но кто я такой, чтобы судить? Я был послан, и меня обокрали. По счастью, прежде чем я решил, как поступить — вернуться и быть запоротым до смерти или спрятаться в лесах и умереть с голоду, — меня схватили солдаты и били, пока я не встал в их ряды. — Он мрачно покачал головой и пробормотал что-то невнятное.

— Что он говорит? — спросил Дитер.

— Что с тех пор, как он стал одним из стражей берега, ни одному врагу не удалось сюда проникнуть.

— В бесконечный дождь и снег, — добавил Дреориг. — Но хотя слепота туманит мои глаза, и суставы мои задеревенели, а смерть кружит поблизости, как голодный волк, я не стану стенать…

— Он считает, что его труд не получает вознаграждения, — сказал мистер Леру.

— …потому что мои молитвы не остались без ответа, — истово продолжал Дреориг.

— Каким образом? — спросил мистер Леру.

— Не надо хитрить, — ухмыльнулся Дреориг. — Ну, колдуны, верните мне мою книгу, и я отпущу вас. Но торопитесь, мы совсем рядом с границей, и стража может обнаружить вас в любой момент.

— Вы имеете в виду викингов?

— А-а-а! — раздался боевой клич.

— Слишком поздно, — тяжело вздохнул Дреориг.

С каждой стороны дороги материализовалось по нескольку солдат.

— Молодец, книжный воин, — улыбнулся старший. — Ты поймал шпионов.

— Спасибо, — мрачно отозвался Дреориг.

— Но мы не шпионы! — воскликнул мистер Леру.

— Отведем их туда, где эрлы сумеют выбить из них правду, — решил главный.

— Я вас предупреждал, — пожал плечами Дреориг.

Они дошли до вершины холма, откуда в красноватых лучах солнца увидели следующий холм, ощетинившийся знаменами и вымпелами, заполненный людьми в сверкающих кольчугах. Лагерь Бьортнота, эссексского эрла.

Когда они подошли ближе, лагерные собаки подняли лай. Вскоре солдаты, привлеченные бешеным лаем, двинулись им навстречу. Один из воинов выкрикнул что-то, с ухмылкой показывая на пленников, остальные весело захохотали, как подвыпившие болельщики на стадионе.

— Он говорит, что никогда не видел карликов в таких странных доспехах, — пересказал мистер Леру.

— Он имеет в виду ваш комбинезон?

— Не очень удобно опрыскивать розы в твидовом костюме, верно? — спросил мистер Леру. — Наверное, вам кажется, что ваши джинсы и кроссовки здесь как раз к месту.

Главный поторапливал, они шли через враждебную толпу уставившихся на них солдат. Справа и слева то показывались, то исчезали лица, в пленников тыкали пальцами и щипали. Мистер Леру отметил, что дышит быстро и неглубоко. Гипервентиляция. Приступ тревоги. А ведь, наверное, от этих мест до самого Лондона не найдешь ни одного бумажного пакета, которым можно воспользоваться…