Забытое заклятье - Елена Комарова

совершенно не нужно, однако Стефан сумел перевести игру на свой край: что бы ни сделал теперь Инкогнито, это будет смотреться ответом на его разрешение. На губах посетителя заиграла кривая ухмылка – он оценил ход принца – и опустился в кресло напротив.

Вильнёв извлек серебряный портсигар, раскрыл его и достал длинную сигару. Небрежное движение пальцев, мелькнувшая золотистая искра – маг откидывается на спинку кресла, и его окутывает облако ароматного дыма. Разрешения закурить он не спрашивал. Один – один, отметил про себя принц.

– Я вас внимательно слушаю, – вежливо, но холодно сказал Стефан. – Только прошу вас – как можно лаконичнее. Иначе мне придется пригласить охрану. Кстати, как вы прошли мимо нее?

– Вам это действительно интересно? – Вильнёв откровенно забавлялся. – С помощью магии. И если вы думаете, что сумеете позвать охранников… или что они сумеют что-то сделать – боюсь, буду вынужден вас разочаровать, – синий взгляд стал поистине ледяным. – Мне нужна ваша помощь, принц.

– В чем же?

– Видите ли, я намерен устранить вашего брата. Его величество Александра.

– Вы что, хотите, чтобы я помог вам в этом?

– Нет-нет, – улыбнулся маг. – С этим я справлюсь и сам. Хотя, не скрою, ваше содействие облегчило бы мою работу. Но это вам решать. Я всего лишь попрошу, чтобы после скоропостижной смерти его величества вы немного повременили с коронацией под каким-нибудь благовидным предлогом. Мне нужен Ольтен. Ненадолго. Буквально на несколько дней.

Это сон, подумалось Стефану. Или бред. Этого не может быть: чтобы какой-то маг сидел в кресле в его апартаментах и спокойно рассуждал о скорой смерти Алекса – словно о свершившемся факте, а он, Стефан, молча сидел и слушал.

– Вам нужно королевство? – отстраненно поинтересовался принц. – Хотите стать королем?

– Нет, королем я становиться не хочу. Оставляю это сомнительное удовольствие вам. Ведь вам хочется править, не так ли? Или же вы в Опере подлили вашему брату яд в шампанское просто шутки ради? Не сверкайте так очами, ваше высочество. Да, я заметил изменения в его ауре и считал следы с бокала. И нейтрализовал яд. Что вы использовали, кстати? Я не всматривался, применил универсальное заклинание-противоядие.

– Батрахоин, – так же бесцветно ответил Стефан.

– Замечательно! – Вильнёв разве что руки не потер от удовольствия. – Однако вы гуманист, ваше высочество, батрахоин не убивает, а всего лишь вызывает стабильно плохое самочувствие и нервное расстройство. Собирались сместить брата как физически неспособного править и занять его место? Впрочем, это уже не имеет значения.

– Зачем вам Ольтен? – Принц попытался сбросить внезапно навалившуюся усталость.

– Ольтен мне не нужен. Мне нужна власть, но не те детские игры, в которые играют короли. Я имею в виду настоящую власть. Я, знаете ли, намерен изменить законы мироздания, и Ольтен, который вы мне отдадите на несколько дней, позволит это сделать. Потом он ваш – делайте с ним, что хотите. Не обещаю, что вы получите страну в целости и сохранности, но часть – это все же лучше, чем ничего, не так ли? Подумайте над моим предложением, Стефан.

– Уже подумал, – холодно ответил его высочество. – Идите к дьяволу со своими планами.

– Жаль… – На губах мага блуждала странная полуулыбка. – Впрочем, вы сейчас не совсем в подходящем настроении, чтобы принимать подобные решения. Не хочу вас огорчать, но ваш брат обречен. Я все равно сделаю то, что намереваюсь. Однако я могу сначала сообщить его величеству о ваших планах по поводу его устранения, принц, и представить веские доказательства. Поверьте, у меня они найдутся. Возможно, братская любовь окажется сильнее, и он вас простит. Пожурит слегка – и простит… А может, и нет… – Маг решительно встал и подошел к двери. – Примете мои условия – сохраните жизнь и сядете на трон. Не примете – умрете вместе с братом. Вы – первым, а он – вслед за вами. До скорого свидания, ваше высочество… Но, может, все же – ваше будущее величество?..

Вильнёв открыл дверь и вышел в коридор, насвистывая на ходу тему гибели Феодоры из «Странников». Охранники не двинулись с места и даже не повернули к нему головы, но сидящий в кресле без движения Стефан знал, что не станет их наказывать за халатное отношение к служебным обязанностям.

Глава 2

Крякенберри

– Что с ней?! – воскликнул Себастьян, возможно, чуть более взволнованно, нежели требовала обычная вежливость, как только странное свечение пропало, и Эдвина едва не упала на пол.

– Обморок, – констатировал профессор Довилас, не делая, однако, попытки повторно прикоснуться к госпоже Дюпри.

– Винни, Винни! – с неподдельной тревогой наклонилась к подруге Валентина. – Винни, что с тобой?

– Не смей называть меня этим глупым детским именем! – недовольным тоном сказала Эдвина, выпрямляясь.

– Жива-здорова, – сказала Валентина, полуобернувшись к Себастьяну.

– Да что, черт побери, тут происходит? – раздался крайне раздраженный голос Ипполита Биллингема. – В этой чертовой тряпке ни черта не видно!

– Дядя, тише, – вполголоса попросил Себастьян.

– Не шикай на меня! – не меняя тона сказал господин Биллингем. – Я имею право знать!

– Что там у вас? – слегка нахмурился профессор, потирая запястье с невидимым арканом. – Поле заблокировано… заглушка? Отключите.

– У меня тут дядя, – сказал молодой Брок, доставая портрет из сумки и пристраивая его в кресле. – А как отключить заглушку? – спросил он, ощупывая пальцами проволочное плетение, посаженное на клей. Дядя вперился взглядом в профессора.

Эдвина приняла из рук Валентины чашку с чаем. Голова у нее слегка кружилась. Валентина с тревогой наблюдала за подругой. Сама она в обморок еще ни разу не падала, даже при первом знакомстве с господином Биллингемом (правда, некоторое время после этого ее мутило), так что имела о предмете только теоретические познания, почерпнутые из книг. «Скорее всего, – подумала девушка, – обморок – это не так уж и романтично. Если подходить с практической точки зрения».

Между тем профессор содрал с портрета заглушку, нимало не заботясь тем, в какую цену она обошлась, и сосредоточенно, миллиметр за миллиметром, принялся ощупывать раму и полотно. Время от времени он стряхивал с рук что-то невидимое, но оставляющее на полу вполне видимые грязные лужицы.

– Когда это случилось? – спросил он, ни к кому