Ты мой худший вариант - Анастасия Градцева

– Я думаю, – невежливо перебивает ее Зак. – Что вам всем надо ехать домой.

– Прямо сейчас? – как-то по-детски спрашивает мама.

– Именно, – твердо говорит он.

Мы с мамой послушно идем за ним на парковку и садимся в его машину. Мама на заднее сиденье, я вперед, поближе к Заку.

Я нахожу в своей сумке влажные салфетки и молча подаю их Заку. Он кивает, тщательно вытирает руки, а я потом достаю еще одну салфетку и с молчаливого разрешения осторожно убираю багрово-коричневые брызги на его скуле.

– Можно ехать, – говорю я и с облегчением понимаю, что мой голос уже не дрожит и я хотя бы не заикаюсь.

– Поехали, – кивает Зак и заводит машину.

– Кто-нибудь! – выкрикивает мама. – Мне кто-нибудь объяснит, что тут происходит! Я ничего не понимаю!

– Мам, давай хотя бы до дома доедем.

– Нет! Нет!

Я вздыхаю и начинаю говорить. О том, как я решила взглянуть в лицо своему страху, о том, как бросила в лицо директору все эти обвинения, о том, как закрылась дверь приемной и мы остались с ним вдвоем…

Горло перехватывает спазмом, и я неуклюже обрываю историю, пробормотав:

– В общем, Зак пришел вовремя. Я только не понимаю, откуда ты узнал.

– Жанна сказала, – зло бросает Зак. А потом не выдерживает и орет. Да, вот прям так, держа одной рукой руль, орет на меня: – Ты нормальная? Да как можно было туда идти? Одной?

– Лия, доча, – мама всхлипывает на заднем сиденье. – Не надо было. Я бы никогда себе этого не простила.

– Почему ты не пошла ко мне?! – снова рявкает Зак.

– Может, потому что мы расстались? – тихо спрашиваю я.

– Мы не… – Зак не договаривает и умолкает.

Раздраженно встряхивает волосами, отбрасывая темную прядь с лица, и больше до самого дома не говорит ни слова.

Моя мама в предыстеричном состоянии. Она все еще плачет и что-то тихонько бормочет себе под нос, и мы с Заком вдвоем помогаем ей добраться до квартиры.

Пока мама умывает лицо, он негромко спрашивает у меня:

– И давно этот мудак к ней лез?

– С прошлого года.

– Почему ты мне не сказала?

Я молчу.

– И почему твоя мать не позвонила Шварцу? – продолжает зло напирать Зак. – Он уже что ли свалил в Швейцарию?!

– Нет, но мама сказала, чтобы я ему не звонила, – тихо признаюсь я. – Ей неловко.

– А когда этот мудила лезет – ловко? – прищуривается Зак. – Пиздец. Короче, ладно. Я сам позвоню.

– Зак! Я обещала этого не делать!

– А я – нет, – отрезает он и выходит в подъезд. Возвращается через несколько минут и сообщает мне: – Сказал, что скоро приедет. Он нормальный мужик.

– Мне тоже так показалось, – киваю я и чувствую странное облегчение.

Я вдруг понимаю, что жутко устала постоянно переживать за маму и чувствовать за нее ответственность. Мне очень хочется, чтобы она была счастлива. Но чтобы за это счастье отвечала не я. Я не потяну.

Я и со своим-то счастьем так себе справляюсь.

Мама выходит из ванной уже немного больше похожая на себя и говорит, что пойдет полежит.

– Скоро Шварц приедет, – буднично сообщает ей Зак.

– Что?! – ахает мама. – Как? Зачем? Ох Господи, надо хотя бы отек с глаз убрать!

Она исчезает на кухне. Я слышу, как хлопает дверь холодильника – видимо, мама ищет свои патчи под глаза.

Ну хорошо, теперь ей хотя бы есть чем заняться.

Я осторожно тру виски, начинающие болезненно пульсировать, и иду к себе в комнату. Зак идет за мной, как будто это само собой разумеющееся.

Я сажусь на кровать, растерянно на него смотрю и тихо спрашиваю:

– Почему ты так сделал?

– Что сделал? Позвонил Шварцу?

– Зак! Ты знаешь про что я! Почему ты не согласился замять эту историю с директором? Ведь отец теперь не отдаст тебе ничего. А ты же так хотел уехать отсюда. Хотел путешествовать.

– Я выбрал, что для меня важнее.

Я неверяще молчу. А потом осторожно, еле слышно спрашиваю:

– Это…я?

– Ты.

Я почему-то вскакиваю, начинаю суетиться, неловко задеваю локтем полку, смахивая оттуда стопку своих комиксов, и они летят на пол ворохом пухлых изрисованных альбомов.

– Черт!

– Дай я помогу, – наклоняется Зак, но замирает, увидев на открывшемся развороте свое нарисованное лицо.

– Это…я? – с неожиданной растерянностью спрашивает он.

– Ты.

Я уже не вижу смысла ничего скрывать, поэтому поднимаю альбомы и смущенно говорю:

– Ты не бойся, я никому не показывала, ну, маме только и девчонкам своим из художки, но это не считается, правда.

– Это все ты рисовала? – Зак листает страницы.

– Да. Это фэнтези комикс, и там этот герой – ну который с твоим лицом – он маг. Его зовут Кейн и он сражается с некромантами. В этом томе. До этого он добывал эликсир для спасения королевской дочери, дрался с мантикорами, а еще вместе со своей подругой эльфийкой перенесся в другой мир, а там…

– Стой, – Зак переводит взгляд на другие комиксы. – То есть тут несколько томов?! И все они про меня?

– Про мага Кейна, – упрямо поправляю я. – Ну вообще-то да. Это все про него.

– Когда ты успела столько нарисовать? – потрясенно спрашивает Зак, перебирая альбомы. – Их ведь здесь…

– Пятнадцать, – я смотрю на него, на его растерянные зеленые глаза, на острые скулы, на темные волосы, на серебряного дракончика в ухе, и у меня от нежности так сильно перехватывает сердце, что я едва не задыхаюсь. – Зак, я эти комиксы рисую с первого курса.

– В смысле? – хмурится он.

– Ты мне давно нравишься, – неожиданно легко признаюсь я. – С самого первого раза, как я тебя увидела. Было сразу понятно, что такая, как я, никогда не будет с таким, как ты. Но мечтать ведь