Притчи приемного покоя – 2 - Андрей Левонович Шляхов

наш герой не проработал ни дня. Но и Серафиме Никитичне пришлось искать себе нового ведущего бухгалтера, так уж сложилось.

Роды у Даши начались рано утром в воскресенье, так что пренебрегать работой не пришлось, и эта удача оказалась последней в короткой жизни Ярослава Николаевича Парышникова. Жизни, ставшей одной из легенд Лосино-Петровского судебно-медицинского морга, который служит приемным покоем для умерших при обстоятельствах, не исключающих насильственную смерть. Тем, кто заслуживает доверия, здесь могут рассказать о том, как некий ревнивец утопил в унитазе любовника своей жены, застав его «при исполнении». На самом деле все было совсем не так, но легенды часто не соответствуют реальности и с этим можно только смириться.

Прибыв на роды, Ярослав узнал, что сидеть предстоит в той же комнате, где будет происходить процесс, поскольку любые преграды ослабляют поток доброй энергии, а то и вовсе могут отразить его куда-то в сторону. Сидеть предстояло в ногах у роженицы и этому тоже имелось какое-то мудрое объяснение. Хуже всего было то, что глаза полагалось держать открытыми и смотреть на того, кто сидит напротив…

От воплей, перемежавшихся громкими стонами, Ярослава скоро начало трясти в прямом смысле этого слова. Дрожало все – и нижняя челюсть, и руки, и даже сердце не билось, а неприятно трепыхалось в груди. Длилась эта мука невероятно долго, Ярослав и предположить не мог, что новый человек приходит в мир столь неторопливо. Впрочем, небось младенцы чуют, куда они приходят и потому не торопятся…

– Мальчик! – объявила наставница, тощая мымра с колючим взглядом и отвислой нижней губой.

Ярослав невольно перевел взгляд влево. От вида головастика, синюшного и перепачканного отвратительной желто-серой слизью, съеденный дома завтрак настойчиво попросился обратно. Разорвав круг, теперь уже ненужный, Ярослав пулей метнулся к туалету, думая лишь о том, чтобы успеть… успеть… успеть…

И он успел, но в момент опорожнения желудка потерял сознание, что было неудивительно после пережитого эмоционального напряжения, упал головой в унитаз и утонул в воде, смешанной с собственной рвотой.

«Да, человек смертен, но это было бы еще полбеды, – сказал Михаил Афанасьевич Булгаков. – Плохо то, что он иногда внезапно смертен».

* * *

Мораль сей притчи такова. Нельзя пренебрегать знаками судьбы. Если уж Провидение напряглось для того, чтобы ниспослать вам предостережение, то извольте принять его со всем благоговейным почтением и следуйте указанию свыше. Тогда жизнь ваша будет похожа на мед со сливочным маслом, а в противном случае она станет напоминать прокисший кефир. Да и в идиотских обрядах участвовать не следует, даже ради плюшек-коврижек.

Как-то так.

Притча пятнадцатая

Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Снежане и Альберте

«Нам грустный мир приносит дня светило —

Лик прячет с горя в облаках густых.

Идем, рассудим обо всем, что было.

Одних – прощенье, кара ждет других.

Но нет печальней повести на свете,

Чем повесть о Ромео и Джульетте»

Уильям Шекспир, «Ромео и Джульетта» (Перевод Татьяны Львовны Щепкиной-Куперник)

Omnia vincit amor et nos cedamus amori,[26] говорили древние римляне и были тысячу раз правы. Но любовь, как и все на свете, имеет свойство проходить, растворяться в воздухе, исчезать без следа… Была – и нет ее. Ау, любовь, где ты? Что нам делать с увядшими помидорами.

Самыми спокойными разновидностями романов считаются те, которые изначально не предполагают развития отношений, а крутятся только ради удовольствия. Ничего общего, кроме взаимной симпатии. Если симпатия исчезает, то делить нечего, да и жалеть, по сути, тоже не о чем – наелись-накушались, пора бы и того… Взаимных упреков, обычно, тоже не бывает, ведь все упреки бывших вертятся вокруг столба с табличкой: «Меня не любили, а просто использовали». Если обе стороны изначально понимали, что в основе их светлых чувств лежали сугубо практические мотивы, то столб можно не ставить, ибо он ни к чему.

Это была преамбула, а вот вам история, ставшая притчей приемного покоя клинической больницы имени Буянова, которую многие пациенты упорно продолжают называть «Первой медсанчастью», несмотря на то, что ее давно уже переименовали в двенадцатую клиническую, а потом и вовсе из номерных перевели в именные (глупое, надо сказать, решение, поскольку номера и запоминать легче, чем имена, и оперировать ими проще, хорошо, что до поликлиник пока еще не дошло это модное поветрие).

Медсанчасть при безвременно почившем автомобильном заводе имени Лихачева открылась в далеком 1981 году, так что легенд и притч в приемном покое успело скопиться много, причем первая притча родилась еще до начала работы медсанчасти. В советские времена не было принято торопиться при строительстве. Это сейчас возводят многоэтажные дома за считанные месяцы, а тогда, на щедрые государственные средства, ну или заводские, что, по сути, одно и то же, строили годами. Три года – нормально. Пять – хорошо. Больше десяти – уже как-то не комильфо, надо бы и совесть иметь. Ну а доблестную медсанчасть строили целых пятнадцать лет. Почему? Да потому что прорабы все время попадались вороватые. Толкнет прораб львиную долю полученных стройматериалов налево, погуляет-покуражится на неправедные деньги, да и сядет. Новый прораб львиную долю полученных стройматериалов толкнет налево… Ну, в общем, вы все поняли, можно и не продолжать. Некоторые прорабы ухитрялись продержаться на своих местах довольно долго благодаря тому, что следовали завету[27] и делились неправедно нажитым с нужными людьми. Но, как известно, сколько веревочке не виться, а концу все равно быть… Если большой человек в Московском городском комитете партии стукнет кулаком по столу и рыкнет грозно: «Развели тут бардак, понимаешь ли!», то хоть делись, хоть не делись, а сесть придется. И рассказывают, что один из таких «долгоиграющих» прорабов в момент своего ареста в разгар рабочего дня топнул ногой и сказал в сердцах: «Да будь она проклята, эта медсанчасть! Никому тут счастья не будет!». Сказано и топнуто было как раз на том самом месте, где позже гостеприимно распахнуло свои двери приемное отделение. Проклятье, высказанное в адрес всего медицинского учреждения, действовало и продолжает действовать избирательно – только в пределах приемного покоя и только на тех, кто пытается зарабатывать здесь неправедными путями, видимо именно такое счастье имел в виду прораб-прорицатель. Ухищрения не срабатывают. Вам могут рассказать про одного хитроумного врача, который брал мзду за госпитализацию не по показаниям или не по профилю (например – в кардиологическое отделение вместо терапевтического) строго