Божьи слёзы - Станислав Борисович Малозёмов

политически верную околесицу о любви к простому народу, к Партии коммунистов, да о ненависти к преступному элементу.

– Это да. Тут я постараюсь.– Шанин потёр ладони.

– А потом будет медкомиссия.– Хохлов остановился и стал в упор протыкать Витюшины глаза взглядом, напоминавшим молнию без грома. – Там будут хорошие медики. Они засекут за полминуты, что ты – пьяница. Обещал мне бросить? Обещал. Обманул? Да. Даже точнее – обдурил. На комиссии ты кого подставишь? Кто за тебя просил и просит? Карагозов? Ганин с рюмахой в руке? Ты ж меня и подставишь, Витёк. Ну, мне выговор дадут. Переживу. А тебя и через год на порог училища не пустят. Как тебе расклад?

В доме стало так тихо, будто его с крыши до низа завалинки залили бетоном. Толстым слоем. В метр примерно. И все звуки мира исчезли. Рано проснувшаяся муха пробовала подняться по стеклу. Она добралась до середины и беззвучно свалилась на подоконник.

– А давайте мы ещё раз попробуем оба бросить пить эту гадость.– Осторожно начала Наталья.– У нас получится. Мы уже и не хотим пить – то. А на камыше пить – это закон. Егор его установил. Не пьёшь – много не наработаешь. Спиртное не даёт понять, что ты как собака устал. Или как лошадь, которая в гору брёвна на телеге тянет. Но у нас два месяца впереди. Если не пить – все медики на следующей комиссии только поприветствуют такого орла как Шанин Виктор Иванович.

Со взгляда Хохлова можно было снять копию его мыслей. Витюша очень внимательно приглядывался к меняющейся мимике застывшего от раздумий посреди комнаты старлея и угадал, что Андрей его не прогонит. Даст ещё шанс. Дело – то не безнадёжное. Не употреблять спиртное можно. Шанин сам знал несколько мужиков в деревне, которые вообще ничего не пили. Ни на Новый год, ни в свой День рожденья. Потому как у них была цель – жить ради жен и детей. И все деньги тратить на дом, на своих близких, чтобы у них было всё, что им хотелось. Все мужики эти имели машины, зарабатывали очень приличные деньги даже при больших тратах на семью и себя ухитрялись иметь остатки и скидывали их на сберкнижку.

Шанин Витюша за день перед началом камышового приключения с одним из них на тему питья поболтал возле магазина. Сам он купил портвейн, а Крикунов Алексей – три банки сгущёнки. Жена собиралась большой торт испечь.

– Ну, вот как бросить бухать? Я вот по – всякому пытался – ини хрена. Сосёт под ложечкой и мозг вскипает. Прямо в ухо орёт: «Не могу уже! Из меня сейчас весь ум твой уйдёт. Сойдём мы оба с него. Надо вмазать экстренно! Спасться надо»

– Я десять лет назад завязал. Сам. Без ЛТП и врачей.– Смеялся Алексей. – С похмелья проснулся, жену растолкал и сказал. Сон, говорю, приснился, что я больше не пью вообще ни грамма. Это я что ли, говорю, психически заболел? А жена к соседке сбегала, к гадалке, вернулась и доложила, что она на меня карты раскинула и сказала, будто сон мой – вещий. Вот, сказала, как приснилось, так и будет. Вещие сны – редкость большая, но случаются. Ну, живу я час, два, три, а в тошниловку не тянет. Жека, кент по бухаловке, пришел, портвуху принёс. Я не понял почему и как – но отказался. Он спросил – всё ли порядке у меня с башкой и сам пузырь выпил.

Ну, а когда прошел мой первый трезвый месяц, я с получки купил гадалке в городе транзисторный Рижский радиоприёмник «ВЭФ- 201». Специально ездил. У неё, у тётки Галины, вообще радио не было. И она мне говорит, тётка Галина, что карты показали, будто ты трезво жить до смерти будешь. А смерть у тебя далеко, после восьмидесяти семи. Если не пить даже пивко. А вот как засвербит в нутре, что, мол, выпить надо, то ты просто лицо моё вспомни и услышишь мой голос. А я тебе скажу опять, что сон был вещий и карты всегда правду говорят. Пить ты не будешь, потому, что не хочешь.

– Надо и мне вещий сон увидеть такой же.– Сообразил тогда Витюша. И каждый раз перед засыпанием его загадывал. Но не шло нужное видение никак.Ни ему, ни Наталье.

Наконец Хохлов выбрался из забытья и сунул руки в карманы. Он раскачивался с пяток на носки и очень ласково улыбался.

– Я придумал. Вот глянь, Витёк, у тебя в запасе два месяца до открытия новых курсов. Вы с Наташей ни на минуту расставаться не хотите и оба желаете прекратить все дела с бухаловкой. То есть жить и работать только с трезвой головой. Так вы вот что сделайте. Начните гулять по степи. С собой берите хлеб, соль, воду, штук пять луковиц и граммов по двести ливерной, например, колбасы. Больше ничего. И уходите в степь часов в восемь утра. А домой – часам к десяти вечера. Работать вам негде, дома сидеть – одуреешь быстро. Поэтом каждый день ходите гулять. Причём ни куда – то конкретно, а просто в степь. Гуляйте кругами. Понятно? Я буду к вам приходить после десяти вечерком.

– И всё? – Очень удивилась Наталья.

– А что ещё надо? – Почти вскрикнул Андрей. Так сильно ему понравилась своя идея, что ни искорки сомнения в глазах его не было. – Вы бродите по степи, рассказываете сами себе о себе, строите планы и весной отдыхаете на молодой травке. Так каждый день будет проскакивать на сухую. Ни капли в рот, ничего, кроме водички. И уже через месяц оба забудете что такое водяра или портвейн. Даже про «алиготе» не вспомните. Про пиво вообще молчу. Вылетит мысль о нём как пуля из «ТТ» моего.

Пожал Хохлов Витюше руку, Натаху чмокнул в щёку, пожелал успеха в благородном деле и убежал.

Затопил Шанин печь и через час бархатная пелена домашнего уюта легла сверху на всё и всех, расположенных ниже потолка. Быстро пришел вечер и после хорошего ужина, изготовленного Натальей из всего, что пролежало почти два месяца как в морозильнике, они спели несколько народных песен, которые в Семёновке пели все, повалялись до полуночи в кровати, а утром ушли бродить по степи. Было ну, очень непривычно. Вроде бы и жили в степи давно, и мотались по ней в разные стороны на лошадях, мотоциклах и машинах, но, получается, степи толком и не видели.

Недели через две они уже