Яга против! - Александра Логинова

была последовательно украшена колорадом, родовиком и духобором, замыкающими энергетические линии подобно арматурной сетке в новом фундаменте. Пол, исчерченный символами смерти и перерождения, светился мертвым черным светом, холодящим мои голые ступни. Каждая ведьма должна быть боса в момент великой волшбы.

— Параллель воскрешения на одиннадцать часов, — Кири держала фигуры мертво-жизненного цикла, вливая в них треть резерва.

Тэли и Плеко ткали воздух, заставляя его густеть и обвиваться плотными нитями вокруг наших рук. Рвать пространство больно, а кровь не должна смешаться, брызнув на четко вырисованные символы — каждому колдуну своя фигура.

Где-то на столе водная демонесса, богиня и лесной дух смешивали отвары для быстрого восстановления сил, и первая чашка уже отправилась слабеющей мойре, чей резерв успел опустошиться еще на треть.

Наши чары приобретали индивидуальный характер ввиду магической специфики мойр. Редко в кровавом колдовстве используется апелляция к потокам судьбы, а потому гарантировать качественный результат не мог никто. Мало ли, кровь не посчитает искомых за врагов? Разумеется, предметом поиска были похитители, а не дети.

— Пей до дна, — Руслан прислонил чашку с отваром к губам Кири, протянув мне вторую. — Ты тоже выпей.

Я практически восстановила резерв, успев отдохнуть, поесть и даже порадоваться новой территории. А потом старательно писала записку для мамы с обоснованием нашего поступка и логики наших действий. Мало ли.

— Слав, готова?

— Да, — я коротко выдохнула, выпив отвар залпом и поморщившись от горького вкуса. Бр-р-р, гадость. — Сплетаю нити.

Три зеленых потока, тонких, как волос, устремились в центр фигуры сваора, переплетаясь на ходу в прочную веревку, укрепляясь с каждым мгновением. К ним присоединились по три черные и золотые нити, цепляя на ходу мои, и путаясь, сплетясь, словно живые, врастая в знак. По периметру круга нервно вздохнули мойры, получив нагрузку на пространство. Девять полновесных потоков, по одному на каждого жаждущего крови врагов, просто обосновались в расчерченной реальности, готовые рвануть на поиск кровника.

Самым интересным фактом кровного колдовства выступало отсутствие любых вербальных заклинаний, только чистое желание найти и расквитаться с обидчиком. Для этого нужно было переплести не только наши силы, но желания, стремления и эмоции, довервшись напарникам по чарам.

Ключевыми объектами этих чар выступает колдун, его кровь и жажда мести, которая выйдет в мир и с упорством рыси станет выслеживать добычу, но и крови можно помочь, дав «понюхать» то, что принадлежит обидчику. Разумеется, мы использовали монету. Помимо нее мои сороки притащили рубиновый амулет, сажу церковного пожара, лучины из деревянных могильных крестов, ритуальные ножи и лепестки громовых цветов, злостно уворованные у среднеазиатских ведьм.

Потянувшись за амулетом, я неловко отклонилась назад, случайно задев Константина ладонью… и едва не вскрикнула от лютой боли, сносящей ментальные щиты ко всем бесам. Чужеродная навья энергия ворвалась в мою голову, заметавшись по ней, как заяц от гончих, рванула наружу, и не найдя выхода растеклась по всему сознанию, открывая мне причудливую картину.

В ней Кощей стоял спиной, обнимая кого-то за талию и позволяя некому невидимому опереться на его грудь. «Я буду рядом, слышишь? Буду рядом», мужской торопливый шепот ворвался в уши, оседая на подкорке, и незнакомка кивала, расслаблено улыбаясь. Откуда я знаю, что это девушка? Не утерпев, я обогнула темную фигуру навьего царевича, не видящего меня в своей голове, чтобы узреть ту счастливицу, кою взялся защищать Кощей. «Не отпускай меня, ладно?», — девушка обернулась за мгновение до того, как я заглянула ей в лицо, и потянулась к мужчине.

Светлые волосы едва ли не мазнули мне по глазам, браслеты зазвенели на тонких запястьях незнакомки. Картина расплывалась, давая понять, что это не реальные воспоминания — изгибы памяти ясны и крайне детальны. Тогда что? Сон? Прорицание будущего?

Девица счастливо засмеялась, мазнув губами по щеке завороженного Кощея, и приникла к его груди щекой. Тонкий нос, пухлые губы и крайне знакомый яркий макияж глаз, который я каждое утро старательно вырисовывала в зеркале, радуясь своему безобидному хобби.

Ну, конечно, это сон! Воспоминания о сне, а потому и тают с каждой секундой, рассыпаясь крошевом образов. На долю мгновения девушка обернулась, явив зеленые «огненные» глаза, и канула во тьму водоворота, вышвырнувшего меня из чужого ментала.

— Ты чего? — настороженно спросил Костик, протягивая мне амулет.

— Нет… Ничего, — я сморгнула наваждение. Какое… обнажающее колдовство, однако. Вряд ли о таком эффекте помнили семейные хроники уральских высших, кровавое колдовство запрещено очень давно. Постойте, а он меня тоже прочитал? — А ты чего?

— Да ничего, — недоуменно пожал плечами он. — Продолжаем?

Я положила амулет в середину круга ровно под переплетение нитей так, чтобы они осветили символы по закону отражения, ударившись во вставку из граната. Красные лучи брызнули во все стороны, выхватывая руны и знаки и напитывая грани пространства алым светом. Глухо вскрикнула Тэли, закачавшись под натиском просыпающихся чар. Настоящее чудовище в мире волшбы, оно неповоротливо переваливалось и вздыхало, вынуждая сам мир трескаться от нагрузки.

— Твою дивизию, — я протянула руку, ухватив зыбкий воздух и потянув его на себя.

В ладони билось что-то живое и скользкое, пытаясь вырваться наружу, но еще две руки схватили край реальности, оттягивая его на себя.

Словно оторванный лист бумаги, часть пространства начала отходить, открывая темную прореху прямо в воздухе. Я стиснула зубы, пытаясь не заорать от боли и тяжести — вселенная сопротивлялась чарам без платы.

— Давай, — вторую ладонь полоснуло болью и вопреки земному притяжению кровь хлынула в жадно зияющую дыру перед глазами. Несколько капель упали на нужные символы. Мир принял плату за попрание материального закона.

— Охренеть, — эмоционально и крайне лаконично высказался Полоз, вытирая кровь.

Напряжение спало, позволяя мне заговорить порезы, и устремиться взглядом в черное пространство. К несчастью, мы плохо представляли как выглядят похитители, а потому воздух внутри «окна» начал произвольно шевелиться, обдавая лицо ветром и светом.

— Думайте скорее, мы сейчас надорвемся, — простонали мойры, жадно глотая зелья из подставленных чайных ложек. Отвары давно кончились, сменившись чистыми вытяжками и настойками.

Хорошо сказать, а что думать? Ладно, была не была. Буду думать о детях, об ырке, о русалках, явно замешанных в грязи, о жетоне-монете с триединой луной, о подлых богинках, трясущихся за свои шкуры, и о том, сколько усилий мы вложили в поиски.

— Почему воздух искрит? — Арсений первым протянул руку, пощупав содержимое «дыры». — Вон, внутри будто электричество бежит по оголенным проводам.

Я вгляделась в какофонию цвета, рождаемую чарами. И правда, будто контуры «окна» повторяются молниями, с треском разряжающих воздух. И в беспорядочных вспышках скрывается какая-то темная тень, слишком огромная, чтобы быть похитителем.

— Вот