Формула власти. Первое условие - Анастасия Поклад

скучно и атмосфера траурная. Словно ты не замуж вышел, а развеялся.

— Женился.

— Один смерч! У меня такое мнение сложилось, что родители вашей свадьбы не хотели. Их нечто вынудило, и теперь они страдают, что подрезали тебе крылья. Ты бы их разубедил, а то жить невозможно. Я сама готова жениться, лишь бы переехать.

— Выйти замуж. И ты мелкая еще.

— Гы! Думаешь, никто не возьмет?

— Дурочка, — рассмеялся Юрген. — По закону брачный возраст наступает в семнадцать лет. У людей — в четырнадцать. Тебе до любого расти и расти.

Рафуша показательно насупилась. Но долго обижаться не смогла.

— Юрка, ты поговоришь с ними?

— Непременно.

— А потом расскажешь мне?

— Зачем?

— Любопытно же!

— А знаешь, что бывает с маленькими любопытными сильфидами?

— Что? — с вызовом осведомилась Рафуша.

— А вот что! — крикнул Юрген и принялся щекотать сестренку.

Та радостно завизжала и попыталась укусить его. Кто-то пихнул ногой синюю доску, она откатилась к краю крыши, не удержалась и с грохотом приземлилась где-то во дворе. Держа извивающуюся сестру на вытянутых руках, Юра осторожно глянул вниз. Доска, за вычетом пары щепок, уцелела, упав точно в ведро с садовым инвентарем.

— Чего там? — спросила Рафуша, не прекращая показательно брыкаться.

— Ничего страшного. Продолжаем, — Юра подбросил сестру как можно выше, поймал и перевернул вверх тормашками. Рафуша схватила его за ноги и постаралась повалить. Но ей, конечно же, не удалось.

Они провозились на крыше все утро, как в детстве. А потом Рафуша, оседлав белую доску брата, полетела хвастаться ею перед соседскими детьми, а Юрген отправился на допрос подозрева… то есть, на разговор с родителями.

Отец любил проводить первую половину дня в кабинете, и его Юра не стал тревожить. Он разыскал в гостиной маму. Она сидела в кресле и читала какую-то книгу в черной обложке.

— Юрочка! — увидев, кто вошел, мама вскочила, книга полетела на пол.

"Права была Рафуша, что-то нехорошее происходит в нашем доме, — отметил про себя Юрген. — Мама словно прозрачнее стала, седины прибавилось, глаза потухли".

— Я приехал навестить вас.

— Нас? — судя по испуганному тону, мама вообразила, будто сын обиделся настолько, что начал обращаться к ней на "вы". Юра поспешил исправиться:

— Тебя, папу, Рафушу. Прости, что давно не прилетал, дела.

Мама обняла его, порывисто, крепко. Прошептала:

— Это ничего, это правильно. У тебя теперь другая семья, твоя семья. Официально ты даже не считаешься моим сыном…

— Глупейший закон! У людей семьей называются все родичи по крови и даже некоторые близкие друзья. Пожалуй, это единственное, что мне действительно нравится в людях.

— Не говори так. Семья — это муж, жена и их дети, еще не связавшие себя браком. А прочие — бывшая семья. Или никто.

— Тогда вы с папой и Рафуша — моя любимая бывшая семья, — примирительно сказал Юрген.

Они разомкнули объятия и сели в кресла.

— Что ты читала? — спросил Юра.

— Чушь какую-то, — нервно усмехнулась мать, убирая книгу подальше. — Как ты живешь сейчас, Юрочка?

— Нормально.

Мама вдруг посмотрела ему в глаза. Резко, жадно, будто бы моляще.

— Прости меня.

— Тебя? Только тебя, без папы?

— Да. Только меня.

— За женитьбу или еще за что-то?

— Ты — только за женитьбу.

— Может, расскажешь, почему это произошло?

— Нет.

Юра озадаченно потер переносицу.

— Почему — нет? Мама, я уже женат, разводиться по закону можно только спустя десять лет…

— Не смей разводиться.

— …Хорошо. Я женат и не буду ничего менять. Но имею я теперь право знать, отчего вы так со мной поступили?

— Тебя настолько не устраивает жена?

— Не уходи от ответа!

— А ты не смей играть со мной в тайную канцелярию! — прикрикнула мать.

— Прости, — понурился Юрген. — Я не люблю Дарьянэ, а она — меня. Наш союз обоим в тягость, и теперь я просто хочу знать, ради чего все это?

— Я тебе не скажу. Никогда. Если вдруг ты узнаешь правду, то не от меня.

— Почему? — в который раз повторил Юра.

— Потому что ни одна сильфийская мать не расскажет такого своему сыну. Можешь утешиться тем, что своей женитьбой ты спас одну невинную жизнь.

— То есть, во всем виновато проклятие?

Он спросил наугад и очень удивился, увидев, как вздрогнула мама, как затряслись ее руки, до белизны вжавшиеся в подлокотники кресла, как фиолетовые глаза наполнились слезами. Глаза точь в точь такие же, как у него…

— Мама, не плачь, — по-детски прошептал Юра.

— Что еще тебе известно?

— Ну… — одновременно ему хотелось и сказать правду, и с помощью недомолвок вытянуть все остальное. Юра уже склонялся ко второму варианту, когда мама звенящим голосом произнесла:

— Тайная канцелярия сделала из тебя чудовище.

— Я больше ничего не знаю! — сдался юноша. Ему было стыдно. Набросился на собственную мать, как на государственного преступника. — Пожалуйста, не надо слез. Я узнаю правду от кого-нибудь другого. Прости, но иначе я не смогу спокойно жить.

Мама задумчиво смотрела ему в глаза. Она больше не плакала, только под нижней губой пролегла морщина.

— Иди к отцу, он тоже скучал. И сохраните тебя Небеса от детей-агентов!

Юра молча поднялся и вышел. Стыд перерос в обиду. Не мама ли всегда говорила, что на всякий интересующий тебя вопрос следует находить ответ, чтобы не остаться в дураках? Не мама ли советовала найти работу по душе? Правда, она всегда с прохладцей относилась к тайной канцелярии, но никогда до сего дня не попрекала сына его выбором. Юрген подумал, что много времени улетит, прежде чем они с мамой смогут разговаривать как раньше, легко и откровенно.

С отцом юноша столкнулся на лестнице. Сдержанная вышла встреча.

— О, — сказал папа. — Ты прилетел проведать нас.

— Я ненадолго, — зачем-то начал оправдываться Юрген. — Мне дали три выходных, надо многое успеть. Фамилию там сменить и кровать…

— Вы еще не записались как новая семья? — озабоченно перебил отец. — Не смей с этим тянуть, слышишь? Это так же важно, как и твоя женитьба.

— Да, мама мне рассказала, — решил все-таки схитрить Юра.

— Что именно?

— Все. От начала до конца. Вы совершенно зря скрывали это так долго.

— Значит, ты не удивлен? — подозрительно уточнил папа, приподнимая брови.

— Немного, — осторожно пожал плечами Юра. — Но, как говорится, чего в жизни не бывает.

— И ты не хочешь ничего у меня спросить?

— Хочу, — он поспешил ухватиться за нужную ниточку разговора. — Несколько моментов показались мне неясными… Например, эта формулировка проклятия…

— Ну-ну, — подбодрил отец. — Продолжай.

Юрген решился на отчаянный ход.

— По правде говоря, мне бы хотелось услышать твою версию событий. Мама рассказала очень пристрастно.

— Все ясно. Ты ничего не знаешь и морочишь мне голову. Не