Бросаешь мне вызов, Тихоня? - Кристина Майер

красоты уходит больше, чем на все мои годовые потребности. Схватив первую попавшуюся под руки юбку, отложила в сторону. К ней добавила черную трикотажную водолазку. Она почти новая, не носила, потому что она слишком обтягивает грудь, хотя Ника уверяет, что я придумываю.

Остальные вещи быстро разложила по местам. На часах почти полвосьмого. На телефон взгляд падает несколько раз в минуту, но он молчит. Сама себе создаю проблемы. Тревожно так. Подмывает выглянуть в окно, убедиться, что Кайсынов еще ждет. А может он не приехал? Неприятно будет, если он так поступит.

— Ты куда-то собираешься? — отвлеклась от учебников Ника, когда я вышла одетая и накрашенная. Второй день она расстроенная и подавленная, все сложнее держаться в стороне и не лезть к ней в душу. Ника закрытая, как и я.

— Ага, — нужно как-то сказать подруге, что иду на свидание с Демьяном. Рано или поздно она все равно узнает. Скорее рано, потому что слухи в студенческом городке разлетаются со скоростью света. Где-то уже проскользнула информация, что я обедала с преподавателем. То, что Герман подарил мне цветы, видели девчонки из окон, эта сплетня сразу же разошлась по чатам. Если я сейчас покажусь со вторым своим преподавателем в людном месте, меня не отчислят за аморальное поведение?

— Я иду на свидание с Кайсыновым, — сжимаю в руки телефон. Признаваться всегда нелегко, а ложь порождает много проблем.

— Он тебя заставил? — настораживается Ника, приподнимаясь из-за стола.

Она не знает, что все те сладости, которые мы сегодня с таким аппетитом поедали они от Демьяна. Она решила, что их принесли от Германа, поэтому не отказывалась. Я не стала ее переубеждать. Записки в коробке не было, но когда я спросила Германа о доставке, он сказал, что не имеет к ней отношения.

— Нет, не заставлял, — правду ей не стоит знать. Это только наше с Демьяном. Не выдержав, все-таки подхожу к окну. Сердце пропускает удар. Дождь моросит, а он стоит, прислонившись к машине и курит. — Ника, он мне нравится.

— Янка, я же тебе рассказывала о нем, — садится обратно за стол.

— А я хочу сложить свое мнение. Сердце оно ведь не спрашивает, к кому тянуться, — с Германом я не испытывала и тысячной доли тех эмоций, что вызывает Кайсынов. Среди них мало радостных, счастливых, положительных, но я все равно лечу к нему, словно мотылек к огню, хотя и знаю, что обожгу крылья.

— Наверное, ты права, — не особо веря. — Я ведь ненавижу Самсонова, за все его гадские поступки, а сердце замирает рядом с ним, — роняет голову на раскрытые ладони. — Не мне давать тебе советы, Яна, — поднимает голову, а в глазах слезы. Опять что-то Самсонов натворил? — Просто не позволяй ему себя обижать.

— Все будет хорошо, Ника, — в чем в чем, а в этом у меня не было уверенности. Я влюблялась в Кайсынова, с каждым днем все сильнее, но кроме разочарования эти чувства ничего не принесут мне. — Обняла ее. Сама потянулась, что для меня несвойственно. Физический контакт дается сложно. Барьер внутри стоит. В интернате нас не учили ласке, мне сложно ее дарить. До смерти родителей я была ласковым контактным ребенком. Странно, но Кайсынов этот барьер легко разбивает. В его объятиях мне хорошо…

— Иди, Янка. Не стоит злить зверя. Прости, не могу поменять к нему отношение, — высвобождается из объятий. Видимо не только мне не хватило родительской ласки, заботы и любви.

Надев куртку и старые полусапожки, которые пора было давно сменить, спешу вниз. Опаздывала почти на сорок минут.

Комендантша поспешила напомнить, что в одиннадцать закроет дверь. Задержав дыхание перед входной дверью, толкнула ее. Кайсынов стоит и курит. Подхожу, каждый шаг дается с трудом, словно к моим старым полусапожкам привязаны гири.

— Телефон сел, а часов в комнате не было больше? — усмехается Демьян, без злости. Ошарашивает меня спокойствием. Помня ураган негатива в ресторане, я думала, меня сейчас распнут.

— Почти, — смысла не было оправдываться. Ясно ведь, что я специально это сделала, мы оба это знали.

— Садись в машину, а то замерзнешь, — отправляет окурок в урну. Открывает дверь и идет к водительской. Салон прогретый, тут тепло… и очень мало места. Демьян своей энергетикой сужает пространство. Он смотрит на мои ноги. Юбка и так короткая, присела она мне бедра оголила. Колготки плотные, но под его взглядом я чувствую себя обнаженной.

— Куда хочешь пойти?

— В кино? — не очень уверено. На самом деле мне не очень хочется в людное место, пойдут слухи, но с другой стороны оставаться с ним наедине небезопасно, он найдет повод ко мне прикоснуться, а я не уверена, что смогу устоять. — Погулять по парку?

— Неплохая идея, только на улице дождь, а ты раздетая, — все-таки его замечание вынуждает меня одернуть юбку.

— Раяна, мужику, чтобы хотеть женщину не обязательно видеть ее голой. В твоем случае даже паранджа не спасет, в ковер замотаешься, у меня все равно на тебя встанет, — уникальная способность вгонять меня в краску.

— Поедем ко мне?

— Нет, — не дослушав.

— Я слово дал, что не трону, хотя мне пздц, как этого хочется, — от его голоса воля слабеет. Говорит, и каждой букве веришь. — Обещаю приличную программу, ну или почти приличную…

Глава 49

Раяна

У Демона бешеная энергетика, но сегодня рядом с ним не так сильно штормит. Пока едем к нему, ощущаю на себе его взгляд. Не колючий и злой, а какой-то теплый, но я могу и ошибаться. Демьян очень сложный, понять его практически невозможно.

Подъезжаем к воротам, он открывает их с пульта. Заезжаем. Возле соседнего крыльца стоит маленький автомобиль, на таких катают детей. Удивительно так. Я помню молодого парня, которого видела несколько дней назад на крыльце. Неужели у него есть ребенок? На губах сама собой расцветает улыбка. Он был чем-то похож на Демьяна. Сильная энергетика, жесткая. Разве такие женятся рано и заводят семью?

— Тачка моего племяша, — улыбается Демон, берет за руку и ведет за собой.

Кайсынов решил окончательно сразить меня нетипичным поведением? Взял за руку, улыбается, делится личным. Его откровенность страшит не меньше, чем ярость.

Будут еще откровения?

Заводит в дом. Разувается, скидывает куртку. Я не спешу снимать обувь. Как только переступила порог, охватила робость.

— Разувайся, полы теплые, — не отходит, стоит слишком близко. Разгоняет мурашки по телу. Снимаю, пододвигаю ботинки в угол. Кайсынов помогает снять куртку, вешает ее в шкаф.

Я уже была в этом доме, лишилась здесь девственности, в тот день не испытывала такого