Журнал «Если» - «Если», 2012 № 11

— Постараюсь не забыть.

— Спасибо, друг-доктор. Кроме того, я должен поблагодарить тебя за то, что ты так быстро меня вылечил.

— Тут не за что благодарить, Пипс. Все, что я сделал, это выполнил инструкции, которые прислал мне твой народ. — В случае с Пипсом, в отличие от остальных моих пациентов, я действительно с самого начала обладал достаточной информацией как о нем самом, так и о необходимых терапевтических процедурах. Моя задача, таким образом, сводилась к тому, чтобы время от времени цитировать переведенные на английский изречения и пророчества Рогмент. Практически ничего сверх этого от меня не требовалось.

— Тебе нужно знать-понимать, доктор: полученные тобой инструкции были совершенно бесполезны. Они не могли помочь моему выздоровлению… причем тебя ввели в заблуждение намеренно.

— Вот как? — Я снова моргнул. — За что же тогда ты меня благодаришь?

— Как и планировали старейшины, твое неверие заставило меня пристальнее взглянуть на мои собственные сомнения и разглядеть сквозь них чистый огонь веры. Теперь я снова готов отправиться дальше по пути мистического познания.

— Что ж, я рад, что мне удалось исполнить мою роль, — уныло сказал я.

— Ты обрадуешься еще больше, когда узнаешь, что ангел намерена перенести меня из этой комнаты прямо на борт транспортного корабля. Таким образом, мой отъезд не будет сопряжен с теми трудностями, которые вызвало мое появление здесь.

— Превосходно. — Узнать, что дело обойдется без суеты и затруднений, мне было действительно приятно, однако в словах Пипса содержался намек на то, что он и Хаксель общаются друг с другом уже довольно продолжительное время. И все это без моего ведома! Кроме того, гуюки, похоже, владели технологиями, которые делали возможной телепортацию или что-то в этом роде.

Не иначе, эти ребята и в самом деле вели свой род от архангела Гавриила.

— И когда же ты отбываешь? — спросил я, с трудом справившись с очередным приступом раздражения.

— Прямо сейчас. Да сохранит тебя Чистейшая, друг-доктор, да осияет она тебя светом истины.

— И тебе всего наилучшего. Надеюсь, ты найдешь, что ищешь.

— Я уже обрел главное. Теперь мне ясно, что самое важное — это не скорость, с которой ты приближаешься к цели, и даже не сама цель. Важен сам путь, только он имеет значение. Прощай, друг-доктор. Не забывай уравновешивать потоки!

За иллюминатором палаты возникла тень, в которой я не без удивления узнал часть космического корабля э-делла-пэ, имеющего характерную форму, бедренной кости. Сам Пипс тоже изменился; сначала он превратился в подобие игрушки-пружины «Слинки»[19], правда — промышленных габаритов, потом сделался полупрозрачным, словно сотканным из тумана, и наконец поплыл куда-то прямо сквозь стену — по-видимому, на борт своего звездолета. Несколько лет назад один жутковатый инопланетянин проделал на моих глазах нечто похожее, причем никакими техническими приспособлениями он при этом не пользовался. Сейчас же я стал свидетелем того, как инопланетянка, которая также не имела при себе никакого оборудования (хотя кто знает, как обстояло дело в действительности) применила свою инопланетную технологию на расстоянии. Интересно было бы знать, подумал я, насколько обогнали гуюки земную науку и технику?

Похоже было, что намного, и мысль эта нисколько не успокаивала.

Санни и Алекс восприняли новости с воодушевлением. Похоже, оба были совсем не прочь прогуляться по Млечному Пути и окрестностям. Я поддерживал их уверенность в том, что никаких проблем или трудностей нас не ожидает, но поздно вечером, уже лежа в постели, я почувствовал, что мой собственный энтузиазм по поводу предстоящего путешествия в значительной степени остыл. Ведь что ни говори, а нам предстояло стать первыми представителями человеческой расы, выбравшимися за пределы Галактики. Одного этого было достаточно, чтобы вызвать чувство тревоги за близких. Кроме того, у меня из памяти не шли слова Гары, сказанные ею, когда по дороге домой я, как и обещал, ненадолго заехал в свою «сухопутную» клинику.

«Ты рискуешь очень многим, — сказала она, когда я обрисовал ситуацию. — Быть может, даже всем, включая собственную жизнь, а также жизнь и здоровье членов твоей семьи, и все потому, что тебя убедили в полной безопасности подобного путешествия. Не понимаю, почему ты веришь гуюкам — существам, о которых ты не знаешь ровным счетом ничего, кроме одного: они могут быть на редкость изобретательны и хитры».

В этом ее утверждении была своя логика, однако я сразу подумал о той почти параноидальной осторожности, которую Гара часто проявляла в вопросах куда менее важных. Но сейчас, оставшись со своими мыслями один на один, я начинал склоняться к аналогичному выводу.

— Не спишь? — пробормотала Санни, поворачиваясь ко мне.

— Откуда ты знаешь?

— Ты дышишь слишком часто и неглубоко. Такая картина дыхания характерна для человека в стрессовом состоянии. Тебе ли, врачу, этого не знать?

— У меня такое ощущение, будто моя душа стала хрупкой как хрусталь, — ответил я. Как хрустальная пуповина, сказал бы, наверное, Пипс. — И она вибрирует в такт гармониям, которые мне неподвластны.

— Очень поэтично, — заметила Санни. — И тем не менее тебе придется примириться с жестокой действительностью: от меня ты ничего не скроешь. Не знаю, какие там у тебя вибрируют гармонии, но я почти уверена: сейчас ты мучаешься вопросом, разумно ли было с твоей стороны тащить жену и ребенка в такую даль.

— Гармонии не могут вибрировать, — сказал я. — Потому что гармония и есть строго заданная последовательность вибраций определенной частоты, которые…

— Только не надо читать мне лекции по физике. — Санни негромко рассмеялась. — Напрасно ты себя изводишь, дорогой, ведь отказаться ты все равно не сможешь, хотя бы потому, что отлично знаешь: если ты так поступишь, то потом будешь до конца своих дней жалеть об упущенных возможностях.

— Особенно если учесть, сколько усилий Хаксель и ее народ затратили только на то, чтобы меня найти…

— Вот видишь! Так что не терзай себя понапрасну, расслабься и поспи. Завтра у тебя будет трудный день.

В субботу утром мы убедились, что даже путешествие в другую галактику может начинаться с довольно-таки продолжительного ожидания на лужайке перед домом, куда мы вытащили вещи. Справедливости ради следует сказать, что мы, конечно, были сами виноваты, поскольку собрались слишком рано. Ради Алекса я старательно делал уверенное лицо, но в глубине души все равно волновался.

Как выяснилось, совершенно напрасно. В назначенный час к нашему дому подкатил серый фургон с правительственными номерами — совершенно неприметный, если не считать наклейки «Путаю педали!» на заднем бампере. Из фургона выбрались двое здоровяков, которые представились просто как Стивен и Карл; они подхватили четыре наших чемодана и, сообщив, что будут заботиться о нашем багаже до самого отлета, погрузили их в грузовой отсек фургона с такой осторожностью, словно в каждом лежал торт-суфле. Только после этого Карл сказал, чтобы мы тоже садились.

Салон серого фургона меня приятно удивил. Там стояло пятнадцать кожаных кресел ковшового типа с пристяжными ремнями, словно в гоночном автомобиле или в самолете. Перед каждым располагался сенсорный экран с выходом в систему глобальной навигации. Экран показывал наше точное местонахождение, что представлялось совершенно излишним, поскольку у каждого из нас имелся имплантированный инфомат со встроенным навигатором.

Но когда боковая дверь фургона автоматически закрылась, мой инфомат неожиданно отрубился, хотя его центральный процессор, аккумуляторы которого я буквально вчера зарядил так, чтобы хватило как минимум на две недели, спокойно лежал в моем чемодане. Мгновенно лишившись привычного доступа к обширным информационным ресурсам, я почувствовал себя довольно неуютно; таким легкоуязвимым и беззащитным, должно быть, чувствует себя человек, который вдруг оказался без одежды в многолюдной толпе. Зачем это было нужно, я тоже не понимал, во всяком случае мне казалось, что без подобных драконовских мер безопасности вполне можно обойтись. Впрочем, я тут же подумал о том, что в любом случае вскоре окажусь отрезан от переданных «в живую» программ новостей и от идущих в прямом эфире шоу, так что особо расстраиваться мне, конечно, не стоило.

После того как Стивен помог каждому из нас справиться с ремнями безопасности, которые, к слову, фиксировались в шести точках, Карл устроился за рулем и… поехал с такой скоростью, с какой, бывало, ездила моя бабушка, когда я был еще совсем маленьким (мы с братом, глядя в окно, могли бы, наверное, пересчитать все гальки на обочине и все трещинки на асфальте). В таком темпе мы проехали не меньше пяти миль, прежде чем Карл рискнул свернуть с шоссе на большую, залитую исковерканным бетоном парковочную площадку рядом с полуразрушенной фабрикой. Парковка тоже была давно заброшена, но сейчас там стояло несколько десятков автомобилей, из чего я сделал заключение, что торговцы по-прежнему неравнодушны к известности и шумихе.