Иуда - Ульяна Соболева

таких не было. Что в ней изначально шибануло меня по мозгам?

— Мне не холодно…ты бы не мог отодвинуться от меня подальше?

Лифт почему-то дернулся, я невольно подхватил ее под талию, а она уперлась руками мне в грудь и тут же убрала руки, словно прикосновение ко мне ее дико испугало.

— Отпусти! — требовательно и даже в какой-то панике.

— Не бойся, я тебя не собираюсь насиловать!

— Я уже сказала, что я тебя не боюсь.

Боится. Еще как боится. Вот почему мне никогда не нравились целки. Вот это их ошизение, ужас. Но…б*ядь. Почему-то сейчас меня эта мысль не разозлила, а…что ли, вызвала удовлетворение. Чтобы я сейчас не сделал…у нее это будет впервые. Есть в этом нечто невероятно ох*енное. Ее близость распаляет, и я чувствую, как мой «дружок» в штанах крепчает. «Угомонись, тебе сегодня не обломится. Упал-успокоился!» мысленно говорю с членом, но он на меня явно забил. Ему нравится запах ее дыхания, легкая дрожь нежного тела и да, б*ядь, ее невинные огромные глаза.

А еще говорят, глаза не возбуждают, только голые сиськи, письки и жопа. Ни хера. Секс живет в глазах. Внутри, в голове. Он начинается во взгляде, и, если вас хотят, нет ничего более возбуждающего, чем взгляд девушки, когда она течет от вас. Только по взгляду я могу точно понять, насколько у нее влажно между ног.

Я не убрал руки, а она вся замерла и смотрит на меня, не шевелится.

— Ты, психолог, не трясись. Я просто обниму и согрею.

— Не надо.

Звучит очень неуверенно и потерянно. А меня как кипятком окатывает. Все мысли уже давно в штанах, пульсируют в налившихся яйцах и распирающем трусы члене. У меня встал на эту хромую малышку. Вот так просто. Без единого прикосновения. Только от запаха и взгляда. И это п*здец. Потому что меня начинает вести от похоти. И я вдруг понимаю, отчего меня настолько вставило. ЕЕ правильность. Ее скромность, как у сраной послушницы монастыря. От нее за версту несет святостью, и мой внутренний дьявол хочет разорвать эту чистоту.

Плевать на ее сопротивление. Я хочу до нее дотронуться, чтобы нас обоих так не трясло.

— Я просто обниму тебя, и все. Я не кусаюсь. Правда.

Резко привлек к себе и крепко обнял, прижимая к груди. Какое-то время она упирается руками мне в грудь, дергается, пытается вырваться, но когда чувствует, что я больше ничего не делаю, постепенно успокаивается. Стоим. Молча. Мои руки полностью обхватили ее тело, и ее шелковистые волосы щекочут мне запястья, потому что мои ладони сжимают ее спину. Я ее поглаживаю и растираю.

— Теплее? — спрашиваю очень тихо и чувствую, как она кивает. Распахиваю кардиган и обнимаю ее так, чтобы спрятать под теплой тканью.

Больше часа стоим вот так. Она успокоилась…насколько это возможно. Она да, а я, на хер, нет. Ее нежная беспомощность прет меня все больше. Прям распирает. Сука, спаситель. И это только начало.

— Когда у тебя началось с наркотиками? — тихо спросила, а я дурею, ощущая, как ее щека касается моей груди. В том месте жжет так, что кожа сейчас, кажется, вспыхнет.

— Давно.

— Не хочешь говорить о себе, да?

— Психолог, давай сеансы будем проводить у тебя в кабинете.

Замолчала, а я не удержался и тронул ее волосы. Они у нее очень шелковистые, волнистые и ощущать их под пальцами — редчайшее удовольствие. Мне вдруг пришло в голову, что обычно я знакомился с телками после того, как хорошенько отодрал их и надавал в рот. Иногда они, измазанные моей спермой, говорили, как их зовут. Выходил и тут же забывал. А ее имя на языке вертится, и хочется сказать его вслух. Она немного напряжена, и я понимаю, что вот так стоять ей, возможно, непривычно, а еще черт его знает почему она хромая. И можно ли ей долго находиться в вертикальном положении. Надо ее усадить, и контакт будет теснее.

— Психолог, я сейчас сяду на пол, а ты ко мне на колени. Окей?

Отрицательно качает головой. Конечно, такие хер согласятся, чтоб на них даже просто дунули. Что за херня у тебя творится в голове, малышка? Не любишь себя, да? Будем это исправлять…обещаю.

Уселся на пол, облокачиваясь о стену кабинки, и ее вниз дернул так, что она почти упала на меня. От удивления охнула.

— Не надо. Я не хочу сидеть!

— Я тоже не хочу, но стоять до утра столько часов идиотская затея. Тем более на полу сижу я. А ты посидишь на мне. Я ж тебя не трахаться приглашаю.

Вспыхнула. Даже в полумраке знаю, что ее щеки зарделись и горят. Я бы многое отдал, чтобы увидеть, как они зарделись. Усадил к себе на колени, она сопротивляется, сдвигается куда-то вниз, а я намеренно приподнимаю и сажаю выше. Мой член упирается четко ей в ягодицы. Она чувствует и подрывается, но я твердо усаживаю обратно.

— Ты…

— Что? Называй вещи своими именами. Ты же у нас доктор.

— Я не доктор! — воскликнула и попыталась отодвинуться от моей эрекции. Я точно знаю, что она вся красная, я даже слышу, как тяжело она дышит. Б*ядь, когда я буду ее ласкать, я хочу слышать, как эта святоша кричит. И я заставлю ее не то что кричать. Она у меня плакать будет и кончать.

— Мне нравится называть тебя доктором, Диана. И да, у меня стоит на тебя. Это нормально, я мужчина, а ты красивая женщина, и ты сидишь на мне.

— Нет!

— Что нет? Ты не считаешь себя красивой, Диана?

Произнес ее имя и сжал талию обеими руками. Какая она тонкая, могу полностью обхватить ладонями. Последний раз такая талия была у телки, которая решила сделать из себя подобие Барби и удалила несколько пар ребер. Было ощущение, что я е*у трансформер.

Молчит. Где-то очень далеко скребутся какие-то б*ядские угрызения совести, но я шлю их на хер. Нет во мне благородства, и пожалеть слабого я не умею. С детства не приучен. Потому что жалость — это ублюдочное чувство.

— Не держи меня так. Я закричу.

— Как — так?

Спросил прямо на ушко, так, чтоб мое дыхание щекотало мочку. А еще совершенно игнорируя угрозу.

— Просто отпусти.

— Я не держу…

С придыханием, не сжимая, а поглаживая ее талию. Немного руки вверх и сожму маленькие грудки. От одной мысли об этом, член чуть не разорвало.

— Но могу держать! Вот так!

Сдавил за ребра и придвинул к себе так, что она упала мне